Описав широкую циркуляцию на полном ходу и убедившись, что руль не действует, начали корректировать курс, меняя обороты на правой и левой машинах, чтобы держаться прямо. Поначалу получалось плохо. Рыская на курсе, сбавив ход, продолжали отползать на юг. Вокруг постоянно обнаруживали силуэты миноносцев, правда, минных атак больше не было. Вскоре за кормой вспыхнула короткая яростная перестрелка из малокалиберных орудий, а затем взвились одна за другой три сигнальные ракеты красного цвета. Стрельба тут же стихла.
Спустя полчаса с большим трудом руль удалось поставить прямо, но управляться теперь крейсер мог только машинами. В таком состоянии о прорыве на Цусиму не могло быть и речи. Оставаться здесь, среди снующих вражеских миноносцев, было слишком опасно, поэтому пошли к островам Бородино, где должны были ждать наши угольщики. Когда по счислению вышли за широту Готских островов, вывели из действия часть котлов, чтобы экономить уголь, и разобщили вал среднего винта. С рассветом оказались уже в стороне от основных судоходных путей. Погода была достаточно ясной. Видимость достигала десяти – двенадцати миль. Волнение не более трех баллов.
Поскольку дымов на горизонте не просматривалось, приступили к ремонту рулевого привода, возобновив перегрузку угля из запасных ям. Руководил работами старший судовой механик Гербих. Жестко закрепив румпель, полностью разобрали привод, заменив поврежденные детали. Это заняло более полутора суток, и уже к вечеру восьмого июля, когда на горизонте показались возвышенности северной оконечности Токиносимы, руль снова работал.
Ночью форсировали пролив между Токиносимой и Окиноэрабудзимой и повернули на восток-юго-восток. Уже к сумеркам достигли района маневрирования угольщиков. Поскольку они не имели станций беспроволочного телеграфа, связаться с ними по радио не могли. На малом ходу дождались рассвета и начали их поиск. Лишь после полудня обнаружили дымы, вскоре оказавшиеся нашими пароходами «Китай» и «Метеор».
Встретившись, отсалютовали флагами друг другу и легли в дрейф. С «Авроры» сообщили последние новости о симоносекском деле и атаке конвоя, а также о неудавшемся прорыве на Цусиму. После чего Егорьев пригласил к себе капитанов и старших специалистов с транспортов для праздничного обеда, а командам был объявлен банно-прачечный день, поскольку рядом с пароходом-водолеем ограничения в расходовании пресной воды снимались. После помывки всем выдали двойные винные порции к праздничному ужину в честь симоносекской победы.
За ужином обсудили сложившуюся ситуацию. От шкиперов Егорьев узнал, что четыре судна из числа первых трофеев крейсеров два дня назад расстались с транспортами-снабженцами и ушли к Курильским островам. Угольный «Олаф» и «Корея», принявшая на борт гаубицы и снаряды для них с «Малазиен», а также заполнившая машинным маслом, бензином и керосином все привезенные с собой пустые емкости из недр танкера-водолея «Метеор», держатся отдельной группой несколько западнее.
После боя «Олега» с японскими крейсерами, о чем стало известно еще на Окинаве из принятых станцией «Днепра» телеграмм, от обратного прорыва «гонца» на Цусиму пришлось отказаться, и теперь «Корея» с ценным грузом на борту, который ждут в Озаки, бродила по океану вместе с сайгонским конвоем.
Разделение транспортов предприняли из соображений безопасности, чтобы в случае обнаружения не попасть под раздачу сразу всем скопом. Если случайный пароход или парусник обнаружит два судна недалеко друг от друга, это будет вполне обычным явлением, хотя, учитывая обычно пустынный район моря, все же несколько странным. А вот если в этом, необитаемом, районе будут толпиться сразу четыре крупных парохода, это наверняка вызовет подозрения у кого угодно. Егорьев оценил и одобрил это решение, полностью согласившись с его необходимостью.
Также ему сообщили, что стоянка на Окинаве после ухода крейсеров обошлась без происшествий. «Днепр» спокойно догрузили до почти полных запасов и отправили в море. «Ливония» с почтой ушла в Сайгон еще пятого июля. Никаких судов рядом с Окинавой или островами Бородино ни с «Китая», ни с «Метеора» до появления «Авроры» не видели.
Хотя обстановка была спокойной, имелся серьезный повод для волнений. Угля на «Авроре» оставалось совсем мало. Поскольку немедленная бункеровка была невозможна из-за состояния моря, а того, что имелось в ямах на крейсере, могло хватить только на переход до островов Рюкю, да и то с натяжкой, следовало немедленно выдвигаться в направлении уже знакомой Окинавы. Там либо где-нибудь в ее окрестностях предполагалось пополнить запасы. В целях экономии на «Авроре» оставили в работе только пародинамо, для обеспечения беспроволочного телеграфа. «Метеор» взял крейсер на буксир, что позволяло передвигаться со скоростью до пяти узлов, если погода не испортится. Эта сцепка двинулась в сторону второй пары пароходов, к которой для связи отправили «Китай».
При этом на «Авроре» немедленно приступали к профилактическому послепоходовому ремонту котлов, паропроводов и холодильников с заменой или заглушкой вышедших из строя трубок. Переходы на больших ходах в течение почти трех суток не прошли для силовой установки даром. Так что не воспользоваться моментом было бы глупо. Однако на всякий случай одновременно разбирали только агрегаты одного машинного и одного котельного отделения, чтобы иметь возможность дать ход при появлении опасности.
Учитывая, что ожидалось появление всей нашей эскадры в течение одного, максимум двух, дней, объединение конвоя под защитой пушек крейсера позволит быстрее встретиться, используя радиостанцию «Авроры». Однако все из тех же соображений безопасности решили, что если в условленное время Рожественский не появится, придется отправить «Китай» и «Аврору» для разведки и бункеровки к островам Рюкю. А «Метеор», «Корея», имеющая ценный груз для гарнизона Цусимы, и трофейный «Олаф» еще смогут остаться в районе ожидания до истечения контрольного времени. Заранее обусловливалось, что при появлении главных сил уже после ухода разведки будет дана телеграмма для «Авроры».
«Китай» после полноценной бункеровки крейсера должен был также отправиться в Сайгон, так как его трюмы опустеют. Егорьев считал, что «Аврора», проведя профилактику механизмов и пополнив запасы, получит возможность спокойно осмотреть рейд Наха, куда уже могли заглянуть японцы с проверкой своей телеграфной линии. Вкусив добычи, он снова рвался в бой, хотя и понимал, что это большой риск для его не слишком резвого, хотя теперь и хорошо вооруженного крейсера. Но встреча с полноценными боевыми кораблями в столь удаленных водах казалась все же маловероятной, а бой даже с несколькими вспомогательными крейсерами, в виду явного огневого превосходства, был для бронепалубного крейсера не слишком опасен. Зато имелся шанс застать за работой какой-нибудь корабль-кабелеукладчик. Такой трофей Тихоокеанскому флоту точно пригодился бы.
После осмотра рейда Наха можно было начать крейсерство у Шанхая и Квельпарта, до получения дальнейших распоряжений. О предполагаемом районе поиска и ближайших планах Егорьев намеревался сообщить на Цусиму по радио, а в штаб флота во Владивостоке телеграммой, отправляемой с «Китаем». Получить дальнейшие инструкции вполне было возможно, используя станцию находящегося теперь в Озаки «Олега», обладавшую большим радиусом действия. Все эти соображения он изложил в рапорте, который отправлял в Сайгон вместе с другими бумагами.
