Постоянные проблемы с главными механизмами своего флагмана вынуждали его искать максимально безопасные маршруты, ведущие домой. Да и без этого устаревшие броненосцы с израсходованным более чем на две трети боезапасом никак не годились для эскадренного сражения с новейшими броненосными крейсерами, скорее всего, поджидавшими отряд там.
До заката оставалось меньше двух часов. Луну, судя по погоде, ночью должны были надежно закрыть тучи, плотным куполом затянувшие все небо, так что шансы оторваться в темноте от противника, явно активизировавшегося с нашим появлением, были достаточно велики. А далее предстоял «рывок» на северо-восток. Как это удастся осуществить на двух «хромых» броненосцах с разношерстным караваном пароходов, никто не мог сказать заранее.
Судя по интенсивности непрекращавшихся радиопереговоров и резвости встреченных разведчиков, в районе Цугару японцами собраны едва ли не лучшие силы их флота. Следовательно, основную свою задачу по имитации прорыва всей эскадрой на север Небогатов выполнил. Теперь оставалась самая малость: пройти во Владивосток и непременно избежать серьезного боя. Капризная погода у Курильских островов могла в этом помочь.
К общему списку неприятностей добавилась еще одна. Только что поднятый шар начал быстро терять высоту, вероятно, травя водород через поврежденную ветром обшивку. Чтобы избежать аварийного снижения, его срочно опустили на палубу и откачали весь оставшийся газ. Осмотр выявил два новых серьезных разрыва оболочки, полученных, скорее всего, еще у Токио и усугубившихся при следующем подъеме. Ремонт мог быть произведен прямо в ангаре «Урала», и через сутки его снова можно будет поднять в воздух. Аэроразведка оставалась последним козырем второго боевого отряда Тихоокеанского флота, правда, весьма сомнительным, учитывая преобладающую в здешних местах погоду в это время года.
Японцы, судя по всему, с обнаружением эскадры начали стягивать к ней все имевшиеся в этом районе дозорные суда. Уже через полтора часа после первого контакта в закатных лучах солнца был обнаружен силуэт большого парохода, шедшего наперерез с носовых углов левого борта. Отправленный к нему «Жемчуг» вынудил судно отвернуть и скрыться на западе, после чего был отмечен новый всплеск активности японских передатчиков.
Почти сразу было обнаружено еще одно неизвестное судно, шедшее с востока к проливу Цугару. Но, видимо, с него нашу эскадру обнаружили много раньше, так как при первом же движении броненосца «Наварин» на пересечку курса этого парохода он отвернул вправо и скрылся в быстро темневшей восточной части горизонта. А спустя всего двенадцать минут минеры «Урала» и «Николая I» перехватили и успели забить своей искрой телеграммы, передававшиеся японской станцией. Этот передатчик продолжал работать еще в течение двух с половиной часов, но поскольку между ним и проливом Цугару все это время находились корабли Небогатова, активно ему мешавшие, вряд ли депеши достигли адресата.
Высланный в поиск «Жемчуг» никого не нашел и вернулся уже в темноте. Между тем поток японских шифрованных телеграмм, исходивших из пересекаемого отрядом района, не прекращался до полуночи. Но постепенно сигналы слабели, что говорило об увеличении дальности.
С заходом солнца тучи неожиданно начали редеть, вскоре разойдясь почти полностью. Светлая звездная ночь с луной, перевалившей за первую четверть, намного упрощала слежение за эскадрой. Это вынудило отказаться от запланированного сразу после заката поворота к проливу Екатерины, расположенному между островами Итуруп и Кунашир.
Все надеялись, что тучи скоро вернутся. В крайнем случае придется ползти семиузловым ходом прежним курсом до полуночи, ожидая захода луны. Тогда снова станет темно, и резкое изменение направления движения может остаться незамеченным противником. Это, в сочетании с увеличением скорости, собьет японскую разведку со следа. За оставшуюся часть ночи отряд должен будет уже изрядно сместиться к востоку от своего изначального курса, без сомнения, хорошо известного теперь неприятелю.
Возвращавшийся к эскадре с восточных румбов «Жемчуг» в половине одиннадцатого наткнулся на большую шхуну, осветившую его прожектором. В ответ на приказ погасить все огни, убрать паруса и назваться шхуна подняла канадский флаг и продолжила следование курсом на пролив, лишь выключив прожектор. Крейсер повернул за ней, но прежде чем успел нагнать, она достигла броненосной колонны, все так же нагло идя наперерез.
Только когда с «Наварина», едва не насадившего ее на свой таранный шпирон, выстрелили ей под форштевень из трехдюймовки, она остановилась, снова включив прожектор, направленный прямо на мостик броненосца. Когда требование выключить прожектор, переданное через мегафон по-английски, а затем и по-французски, осталось без внимания, уже три противоминных орудия дали залп по парусам, после чего освещение все же выключили. Но сразу же вслед за этим было отмечено световое пятно в четырех-пяти милях к западу от эскадры. Вероятно, в той стороне открылся боевой прожектор, чей луч рассеивался стелившейся над водой дымкой. Чуть позже в той же стороне взлетело несколько сигнальных ракет, на которые откликнулся кто-то прямо по курсу русского отряда, подняв вертикально вверх луч боевого прожектора, погасший менее чем через минуту.
В ответ на этот сигнал встал такой же вертикальный луч в той стороне, где видели ракеты. Судя по примерно определенному с верхних марсов расстоянию до источников этих сигналов, от них видеть наши корабли, соблюдавшие все меры светомаскировки, никто еще не мог, даже несмотря на белый лунный свет, заливавший все вокруг. Все отмеченные источники световых сигналов находились либо прямо перед эскадрой, либо довольно близко от ее предполагаемого маршрута и вполне могли принадлежать поджидавшим в засаде миноносцам или даже крейсерам. Время для развертывания ударных сил у противника было.
Шхуну арестовали, высадив на нее абордажную команду с «Наварина», а чтобы избежать обнаружения с открывших себя японских дозорных судов, резко повернули на восток, дав самый полный ход, на который был способен «Николай I». Только пройдя в этом направлении около часа, ход снизили до десяти узлов и начали постепенно ворочать к норду, вскоре придя на курс, ведущий к проливу Екатерины. Луна уже почти касалась океана на западе.
Продолжавшийся все это время осмотр остановленной шхуны показал, что это действительно канадский парусно-винтовой корабль, по бумагам направлявшийся с грузом китобойных снастей в Отару. Правда, этих снастей было подозрительно мало. Оснований для ареста или даже потопления было вполне достаточно, учитывая агрессивное поведение, создававшее явную угрозу кораблям Российского флота и вполне подходящее под определение ведения разведки в интересах противника.
Хотя никакой контрабанды на судне не было обнаружено, ее капитану объявили об аресте до решения призового суда. В ответ канадцы отказались работать с парусами. Поскольку высаженных на борт людей для этого не хватало, а котел был не под парами, подали буксир на «Урал», а экипаж заперли в кубрике.
Несмотря на резкое изменение курса, контакты с японскими дозорными судами не прекращались. Уже в начале двенадцатого отряд нагнал с кормовых румбов большой пароход, резко отвернувший на запад сразу после переданного ему сигнальным фонарем приказа застопорить ход и назваться. Пропав в темноте, он, вероятно, оставался где-то поблизости, никак не проявляя сначала своего присутствия.
