Поскольку японское телеграфирование удалялось, пары в незадействованных котлах не разводили, а вскоре истребителям было приказано опять выводить из действия свои главные механизмы. Начиная с полудня, их уже вели на буксирах, а остальные корабли держали под парами самый минимум котлов, пережигая в топках шлак и мусор, пролитый машинным маслом. Для маневров в таком густом тумане хода в шесть-семь узлов было вполне достаточно, а уголь нужно было всячески экономить.
Продвигаясь вдоль тихоокеанского побережья Хоккайдо, постоянно слушали радиоэфир. Между собой переговаривались не менее четырех японских судов. Но их непрекращавшееся телеграфирование становилось все слабее, а вскоре сигналы и вовсе перестали принимать. Исходя из этого, а также по отсутствию новых контактов, предположили, что удалось оторваться.
Проведенный перерасчет запасов не радовал. Броненосцы Небогатова оказались гораздо сильнее ограничены в топливе, чем это считали ранее. Несмотря на наличие некоторого резерва угля на «Урале», возможности для пополнения угольных ям из-за состояния моря не предвиделось, так что «ждать у моря погоды» становилось непозволительной роскошью. В этой ситуации приняли решение отправить трофейные пароходы, в подавляющем большинстве способные держаться в море еще больше недели, в самостоятельное плавание. Менее всех обеспеченный топливом «Бетак» в случае крайней нужды через два-три дня можно будет взять на буксир.
Предполагалось, что за ночь, рассыпав строй и отойдя приличным ходом несколько южнее точки встречи с обстрелявшим отряд судном, воспользовавшись туманом, поодиночке, они смогут благополучно обойти с юга, а затем и с востока район обнаруженных японских дозоров у острова Шикотан и достигнуть пролива Фриза или расположенного еще восточнее пролива Буссоль.
При определенном везении трофеи могли провести бункеровку с «Летингтона» и продолжать плавание еще довольно долго. Начавшаяся перемена ветра на юго-западный давала надежду на скорое улучшение видимости в районе проливов, а их полный ход значительно превышал эскадренную скорость эскадры, стреноженной «Николаем». Так что проскочить во Владивосток без охраны, дождавшись подходящего момента и форсировав один из проливов Курильских островов, у них было гораздо больше шансов, чем идти с броненосцами мимо крепости Хакотдате самым коротким путем домой, куда теперь были вынуждены двинуться боевые корабли.
Находясь примерно на меридиане бухты Акеси, расстались со всеми восемью пароходами, двинувшимися на северо-восток. С ними отправили пленных и большую часть штабной корреспонденции. При этом в ходе перевозки людей и бумаг потеряли баркас, перевернутый волной у борта «Бетака». Бывшие в шлюпке японцы, хотя и искупались, все же попали на борт парохода, а вот запечатанный мешок с бумагами утонул.
В нем были все отчеты о плавании и набеге на Токийский залив, а также метеорологические и прочие наблюдения и аналитическая записка штаба Небогатова. Снабженный балластом, чтобы в случае угрозы захвата противником быстро утопить его в море, мешок камнем ушел на дно. О случившемся сообщили семафором, но из-за тумана на флагмане его разобрали не полностью, уяснив только, что людей удалось спасти.
После ухода пароходов перестроились в более компактный ордер. Миноносцы теперь буксировались «Навариным» и «Уралом». Причем пароход-крейсер тянул сразу двоих. «Николай» с трудом мог передвигаться самостоятельно под одной машиной, держась правее всего отряда, так как периодически рыскал на курсе. На нем все время шел ремонт. Готовились к прорыву.
К рассвету 14 июля, все так же в тумане, не имея более контактов с японскими дозорами, достигли мыса Эримасаки, неожиданно открывшегося на несколько минут в девяти милях справа по носу для головного «Наварина». С остальных кораблей за туманом его не видели. Это позволило наконец точно определить свое место. Последние несколько дней эскадра шла по счислению, лишь примерно зная, где находится, порой ориентируясь по глубинам, что было весьма неточно.
Поскольку прибиваемый почти все время моросящим дождем и туманом дым стелился по поверхности воды, совершенно растворяясь в густой мгле, с берега отряд, скорее всего, не был виден. Это позволяло надеяться на сохранение скрытности при дальнейшем выдвижении на исходные позиции для прорыва, что было чрезвычайно важно, учитывая медлительность всего соединения.
Выяснив свои координаты по береговым ориентирам, штурманы головного броненосца смогли проложить курс до самого пролива Цугару. Туман впереди явно начинал редеть. Порывистый юго-западный ветер не позволял использовать воздушную разведку, хотя поврежденную лебедку успели починить и даже опробовать. Правда, без нагрузки.
Сомкнув строй, отряд повернул на запад, снизив ход. Миновав мыс Эримасаки, вскоре легли на северо-западный курс, следуя примерно в пятнадцати милях от берега. Туман пропал совсем, но горизонт оставался мглистым, и видимость не превышала пяти-шести миль, так что туманные буи не убирали, на всякий случай.
Истребители развели пары во всех котлах и прогревали механизмы, готовясь вступить в ближнее охранение и вести разведку. Небогатов приказал Андржиевскому по мере готовности подойти для получения боевого приказа. На всех кораблях набирали пар для боевого хода. Пролив Цугару был в восьмидесяти пяти милях к юго-западу.
В начале девятого часа утра «Грозный» подошел к борту «Николая», и на него передали пакеты с приказами и инструкциями для миноносцев и всех остальных командиров эскадры. Андржиевский незамедлительно доставил их по месту назначения, после чего началось формирование походного ордера. Эсминцы заняли позиции впереди и на флангах, держась в тридцати пяти – сорока пяти кабельтовых, то есть на пределе видимости, от выдвинувшихся на три мили вперед от броненосцев «Урала» и «Жемчуга».
Курс проложили таким образом, чтобы обогнуть возможные японские дозоры и выйти к мысу Есамазаки, северному входному мысу восточного устья пролива Цугару, с севера, со стороны залива Уциура, откуда нас ждать никак не должны. Рассчитывали достичь мыса к закату, чтобы, определившись по нему, миновать узкую часть Цугару еще затемно.
Несмотря на порывистый ветер, к полудню волнение заметно ослабло. Истребители и «Жемчуг» заняли позиции впереди отряда. Между ними и броненосцами держался «Урал», как корабль-ретранслятор. Временами находил дождь, полностью скрывавший корабли завесы и «Урал», хотя и ненадолго. К вечеру небо прояснилось, но условия видимости оставались плохими.
Машинная команда «Николая I», под руководством флагманского механика подполковника Орехова и старшего механика броненосца капитана Хватова делала все, чтобы наладить работу холодильников, «капризничавших» после посадки на мель. Из-за их неисправности отмечался «недобор» по мощности машин и большой перерасход котельной воды. Воспользовавшись уменьшением качки, провели также ремонт механизмов, не задействованных на десятиузловом ходу, и перегрузили часть угля из запасных ям в расходные, изрядно опустевшие.
В шестом часу вечера повернули на юго-запад, начав приближаться к судоходным путям, ведущим в залив Уциура. В 18:10 с замыкавшего колонну «Николая» видели небольшой двухмачтовый парусник, прошедший за кормой в восточном направлении, более никаких контактов не было до самой точки развертывания сил.
