В общем, в 1930-е плотность результатов была высокой. Причём, поскольку самолёты с их в основном открытыми кокпитами не могли соревноваться с герметично закрытыми гондолами аэростатов, авиационный рекорд выделился в отдельное направление, и его били тоже чуть ли не каждый год. Так или иначе на стадии планирования полётов было понятно: в открытой гондоле человек подняться на такие высоты без компенсации давления попросту не может. Но и закрытые гондолы не были универсальным решением: всегда оставалась опасность разгерметизации.
Последний рекорд без ВКК зафиксирован 14 августа 1936 года: французский пилот Жорж Детре на открытом биплане Potez 506 поднялся на высоту 14 843 метра. Как он это сделал, непонятно. Видимо, у него был невероятный индивидуальный ресурс организма. Любой другой человек на такой высоте, скорее всего, погиб бы.
Но все эти рекорды, помимо престижа, преследовали и практические цели. В частности, сверхвысотные подъёмы на стратостатах позволяли исследовать прежде недоступные слои атмосферы, а собранные рекордистами
[17] данные помогали совершенствовать конструкции самолётов. В общем, к началу 1930-х необходимость в ВКК назрела настолько, что кто-то должен был стать первым.
В преддверии Осоавиахима
В 1930 году в план работ Бюро воздушной техники Ленинградского областного совета Осоавиахима был отдельным пунктом включён «высотный аэростат». Инициатором его создания и главным конструктором стал Андрей Богданович Васенко, инженер-аэролог, загоревшийся идеей побить мировой рекорд и достигнуть на советском стратостате казавшихся невозможными высот. Гондолой и вообще системами жизнеобеспечения занимался инженер Института авиационной медицины (ныне в его названии к слову «авиационной» прибавилось «и космической») Евгений Чертовской. Занятно: почти во всех современных источниках его фамилия указана как «Чертовский», но достаточно открыть любой документ 1930-х (например, доклад комиссии по расследованию причин катастрофы «Осоавиахима-1»), где он упоминается, и там вы найдёте его фамилию через О. Так же буду писать и я.
Между идеей и её практической реализацией прошло довольно много времени. По сути, финансирование у инициативы Васенко появилось только после одобрения другого проекта – инициированного крупным партийным деятелем Николаем Сперанским стратостата «СССР-1». Его строили по госзаказу с участием ВВС и учёных. «СССР-1» преследовал научные цели, был нагружен огромным количеством оборудования, измерительных и навигационных приборов, но всё равно 30 сентября 1933 года установил мировой рекорд высоты полёта – 18 501 метр.
Итак, после «СССР-1» Васенко выделили средства, и в конце 1932-го, с заметным опозданием, стартовала работа над «Осоавиахимом-1» (он же ОАХ-1, он же изначально ВА-1). При этом первоначальная дата его рекордного полёта совпадала с датой, намеченной для конкурента, – 30 сентября 1933-го.
Таким образом, с 1930 по 1932 год будущее проекта оставалось неопределённым, а команда Васенко не имела материальной базы для создания стратостата. Но время не ждало, и инженеры – а команда была немаленькой – делали всевозможные подготовительные расчёты, работы и исследования. Именно во время этих работ Евгений Чертовской и разработал первый в истории ВКК.
От Ч-1 до ОАХ-1
В 1931 году Чертовской продемонстрировал первый вариант костюма, который теоретически мог продлить воздухоплавателю жизнь в случае разгерметизации гондолы. Идея его была ровно той же, какая используется в ВКК сейчас: когда наружное давление становится слишком низким, в пневмосистему комбинезона подаётся воздух и костюм обжимает человека, имитируя атмосферу. Официального названия костюм не имел, впоследствии его стали обозначать Ч-1.
Поскольку опыта в конструировании ВКК на тот момент не было ни у кого, Чертовской в первых моделях сделал ряд «детских» ошибок. Например, когда в Ч-1 подавался воздух, костюм так обжимал пилота, что тот не мог сгибать руки и ноги! Во втором поколении, Ч-2, уже появились шарниры на локтях и коленях. Сомнения вызывали и материалы: Ч-1 был скроен из двух слоёв кожи, прослоённых стальной сеткой вроде кольчуги, и представлял собой модификацию обычного лётного комбинезона.
Так вышло, что к полёту «Осоавиахима-1» ни Ч-1, ни Ч-2 не были доведены до стадии полноценного функционирования. Причиной этого – как, собственно, и причиной трагической гибели ОАХ-1 – стало пресловутое социалистическое соревнование. Сразу после успешного полёта «СССР-1» его главный конструктор Георгий Прокофьев выступил с заявлением, что его команда может повторить сверхвысотный полёт зимой. «Осоавиахимцы» и без того опоздали с установлением мирового рекорда, а тут ещё и такое! И Павел Федосеенко, друг Васенко и руководитель подготовки ОАХ-1 к полёту, подал в Центральный совет Осоавиахима рапорт с предложением лететь зимой 1933–1934 года, хотя стратостат изначально не рассчитывался для подобного испытания. Я не стану детально описывать ошибки в конструкции ОАХ-1 – их было множество. Например, система сброса балласта позволяла избавиться от тонны груза (в виде шариков дроби, которые загружались в приёмник совочком) чуть больше чем за час, в то время как в «СССР-1» на это требовалось около двух минут. Общий расчёт аэростата не проводился вообще, проверялись только отдельные узлы, присланная из Москвы комиссия нашла конструкцию летательного аппарата неудовлетворительной, и тем не менее 30 января 1934 года ОАХ-1 отправился в свой первый и последний полёт.
Он достиг рекордной высоты 21 946 метров, после чего начал плановое снижение – но подвела конструкция. Когда температура окружающего воздуха сравнялась с температурой газа в стратостате, подъёмная сила резко упала. Скорости сброса балласта не хватало, экипаж не мог выбраться из гондолы, открутив 12 болтов (экстренного сброса люка не было предусмотрено), на высоте 2000 метров гондола вообще оторвалась от баллона, и в итоге трое аэронавтов погибли от удара о землю.
Проводилось тщательное расследование, всех причастных вызывали в соответствующие органы, ОАХ-1 фигурировал в личной переписке Сталина и Ягоды, но в целом инцидент остался без политических последствий. Сталин, Ворошилов и Молотов лично захоронили урны с прахом героев-аэронавтов в Кремлёвской стене.
Путь к скафандру
Тем временем Чертовской продолжал работы над ВКК, и осенью 1936 года появилась третья модель – Ч-3. Её материалом стал перкаль типа А – прорезиненная хлопчатобумажная ткань, армированная стальными тросиками. В Ч-3 были шарниры, обеспечивающие сгибание рук и ног, а также полноценный шлем с прозрачным щитком из двуслойного целлулоида. Во избежание запотевания щитка между слоями циркулировал тёплый воздух. Поверх скафандра можно было надеть электрокомбинезон, подключавшийся к бортовой системе самолёта и способный поддерживать комфортную температуру даже при забортных –60°.
