Все зависит от меня. Я знаю это наверняка.
Но что значит все? Я не знаю.
Стюардесса с идеальным макияжем наклоняется ко мне:
– До нашего приземления в Хитроу осталось несколько минут. Могу ли я еще чем-то вам помочь?
Да, принесите мне, пожалуйста, мой рассудок.
Я встряхиваю головой, и она уходит. Спустя некоторое время мы оказываемся в многолюдном аэропорту. Дэр придерживает меня рукой за локоть, и, несмотря на то что мне совсем этого не хочется, я стряхиваю ее прочь.
Его губы плотно сжаты. Он наклоняется к моему уху:
– Здесь небезопасно, Калла. Нравится тебе это или нет, сейчас тебе нужно держаться поближе ко мне.
Я слишком ошеломлена, поэтому позволяю ему взять себя под руку.
Здесь небезопасно.
Все вокруг меня проносится, словно в тумане, когда мы подходим к высокому мужчине в черном костюме водителя, ожидающему нас в конце коридора. У него седые волосы и крупный нос, лицо худое, на нем читается внутренняя сила, но, когда он замечает меня, его лицо озаряется улыбкой. Однако он сразу переводит взгляд на Дэра, мгновенно вспоминая о сдержанности.
– Мистер Дюбрэй, – кивает он, когда мы оказываемся вровень с ним, и на секунду мне кажется, что он перепутал нас с кем-то другим.
Но Дэр отзывается:
– Надеюсь, машина поблизости, Джонс. Мы слишком устали после перелета.
Губы мужчины плотно сжаты.
– Автомобиль ждет вас снаружи, сэр.
Почему-то у меня возникает ощущение, что эти слова Дэра должны были задеть его. Но мгновением позже он подхватывает наши сумки, и мы следуем за ним на парковку, где стоит элегантный черный лимузин. Он длинный и блестящий: раньше мне никогда не доводилось ездить на лимузине. Мои глаза расширяются от удивления.
Я никогда не задумывалась о благосостоянии своей семьи.
До сегодняшнего дня я была девочкой, принадлежащей к среднему классу, отец которой работал гробовщиком. Мы делили дом с похоронным бюро, поэтому Финн и я всю жизнь были предметом насмешек для большинства наших одноклассников. Мы всегда были окружены смертью, мы были одиноки на вершине нашего холма, чудики.
Но здесь… здесь… я думаю, здесь все совсем по-другому.
Наверное.
– А вы, должно быть, Калла, – окидывает меня взглядом Джонс, взяв в руки мою сумку.
Я киваю:
– Да.
– Вы выглядите в точности как ваша мать, – говорит он мне, и на секунду в его взгляде снова мелькает искорка теплоты.
Я сглатываю, потому что скучаю по ней, потому что я бы все отдала за то, чтобы она оказалась сейчас здесь, со мной.
– Добро пожаловать в Англию.
– Спасибо, – неловко бормочу я, пока он открывает передо мной дверь и загружает наши чемоданы в багажник.
Как только автомобиль трогается с парковки, я прижимаюсь лбом к оконному стеклу, пытаясь вытеснить все гнетущие мысли из головы.
Я вовсе не одинока.
Я не потеряла своих мать и брата.
Я не должна забыть человека, которого люблю.
Я так усиленно думаю об этом, словно мои мысли способны в один миг все изменить.
Но опыт подсказывает мне, что это не сработает, как не сработало в миллионе других случаев, когда еще в школе я пыталась таким образом спрятаться от насмешек и издевок.
Это не помогало тогда – не поможет и сейчас.
И вот я все еще здесь, в Англии, я все так же одинока, мне грозит некая опасность, хотя я и не знаю, какая именно. Мой любимый сидит рядом со мной, хотя с таким же успехом он мог бы быть за тысячи километров… ведь я больше не могу доверять ему. Потому что мой разум слишком хрупок: настолько, что даже я сама это осознаю.
И поскольку я не могу заставить всю эту ситуацию просто взять и раствориться, стараюсь сконцентрироваться на лучшей части происходящего.
Я еду прочь от своих печалей, туда, где я смогу просто побыть в тишине. Там я смогу лучше понять себя, наладить свой внутренний механизм, получить ответы на все свои вопросы.
В окружении роскоши я еду из аэропорта. На этом я пытаюсь сфокусировать внимание.
Если бы Финн был сейчас здесь, он бы пришел в восторг от этой роскошной машины, от воды в красивых бутылочках, помещенных в ведра со льдом, или от аккуратно свернутых полотенец. Нас никогда так не баловали, и, с комом в горле, я внезапно понимаю, что это совсем не честно, что Финна здесь нет.
Потому что у него больше никогда не будет такой возможности.
Если Финн не может все это увидеть, то и я тоже не имею на это никакого права.
Я борюсь с желанием выпить воды из бутылки или взять полотенце, свернутое в плотный рулон, и даже съесть маленькую шоколадную конфету с мятной начинкой. Я не заслуживаю ничего из этого.
Открываю глаза и смотрю в окно, наблюдая, как городская суматоха сменяется спокойствием окраин.
– Давай поедем более живописным путем, Джонс, – просит водителя Дэр.
Джонс ничего не отвечает, но изменяет маршрут, и через некоторое время перед моими глазами сквозь скалы и деревья здесь и там начинают мелькать проблески океана.
– Мы живем поодаль от Хастингса, ближе к Сассексу, – говорит мне Дэр так, будто бы я знаю хоть что-то об английской географии.
Я киваю, словно все это мне хорошо известно, потому что теперь вынуждена притворяться. А тем временем мы продолжаем двигаться дальше.
Спустя полчаса машина все еще скользит по раскинувшейся гладкой лентой дороге, но в отдалении между кронами деревьев уже маячит крыша здания с башенками и шпилями.
Дэр выходит из своей дремоты, открывая глаза, так я понимаю, что мы почти на месте.
Я вытягиваю вперед шею, чтобы получше разглядеть дом. И когда мне это наконец удается, я замираю в безмолвии, потому что это зрелище заставляет вдох застыть на моих губах.
Это просто не может быть их фамильный особняк.
Он огромный, впечатляющий и ужасающий одновременно.
Старинный, возведенный из камня, невыразимо прекрасный.
Высокая стена простирается в обе стороны так далеко, насколько я могу видеть, окутывая все владения подобно огромному защитному покрывалу. Это здание настолько гигантское и тяжеловесное, что на мгновение у меня закрадывается мысль, не должно ли оно было служить укреплением когда-то давно… Или же оно, наоборот, стало тюрьмой для тех, кто внутри?
Но это всего лишь мои странные мысли.
Когда мы сворачиваем с дороги, железные створки ворот распахиваются прямо перед нами, как будто подчиняясь какому-то магическому заклинанию или словно их отпирают чьи-то невидимые руки. Туман закручивается в витиеватые облака прямо над землей и поднимается к ветвям деревьев, из-за чего я не могу до конца разглядеть то, что находится по ту сторону изгороди.
