Nocte:
Латинский;
Существительное; творительный падёж, единственное число от nox (ночь)
Наречие: ночью
Произношение: Нок-тэ
Предисловие
Когда-то я подумывала не писать эту историю. Она была слишком мрачной, слишком закрученной, слишком, слишком, слишком.
Очевидно, я передумала. Но переписывала её четыре раза, пытаясь сделать другой, более лёгкой, приятной, мягкой.
Не вышло.
Так что я вернулась к своей изначальной идее. Идее, которую я полюбила. К идее, о которой мечтала, которой жила и дышала, пока она не стала такой, как я хотела, такой, какой она и должна быть.
Знаю, что вы способны прочесть её. Знаю, что вы способны вновь прийти в себя, когда всё закончится. Я верю в вас.
Мрачная ли эта история?
Да.
Закрученная?
Временами.
Ошарашит ли она вас?
Безусловно.
Заставит ли она вас пролистывать страницы, пытаясь понять её, пытаясь добраться до кульминации, стараясь дышать?
Боже, я надеюсь.
Я написала эту историю так, как она должна быть написана. Я не могла приукрасить. Не могла её разбавить. Она именно такая, потому что этого требует история.
И я об этом не жалею.
Посвящение
Страдающие бессонницей знают, что есть что-то такое в ночи.
Тьма, энергия, тайна, которая окутывает вещи.
Она скрывает их, но вместе с тем и освещает.
И именно это то,
Что позволяет нам исследовать наши мысли
Так, как мы не можем сделать этого в течение дня,
Это то, что привносит истину и ясность.
Эта книга посвящается Тристану.
Моему сыну, которому я передала бессонницу.
Всегда доверяй своему собственному разуму.
Ведь ты знаешь его лучше всех.
«Ночью я свободен.
Никто не слышит моих монстров, кроме меня.
Хотя моя свобода хрупка,
Потому что каждое утро
Снова и снова
Солнце
Прогоняет ночь.
Это хороший способ умереть».
— Ранняя запись из дневника Финна Прайса
Я не могу я не могу я не могу
Услышать
Я не могу увидеть
Больше
Света.
Калла калла калла
Спаси меня, спаси себя.
Спаси меня.
Serva me, servabo te.
Спаси меня, и я спасу тебя.
— Более поздняя запись из дневника Финна Прайса
Нет ничего более ужасающего, чем погружение человеческого разума в безумие.
— Калла Прайс
Тайны. Они есть у всех.
— Деэр ДюБри
PROLOGUS[1]
Меня зовут Калла Прайс. Мне восемнадцать лет, и я одна половинка целого.
Моя другая половина — мой брат-близнец Финн, и он сумасшедший.
Я люблю его. Больше жизни. Больше всех и всего. И, хотя я боюсь, что он затянет меня за собой, лишь я могу его спасти.
Я делаю всё, что в моих силах, чтобы удержаться на плаву в море безумия, но с каждым днём всё больше и больше тону. Так что я тянусь к спасательному кругу — Деэру ДюБри.
Он мой спаситель и мой антихрист. В его руках я чувствую себя в безопасности, а также мне страшно, я ощущаю себя на своём месте и, в то же время, пропадаю. Он исцелит меня, сломает меня, будет любить меня и ненавидеть.
И у него есть власть, чтобы уничтожить меня.
Может быть, это и к лучшему. Потому что я, кажется, не могу спасти Финна и любить Деэра, не причиняя всем боли.
Почему? Из-за тайны.
Из-за тайны, которую я так сильно пытаюсь разгадать, что даже не замечаю того, что надвигается.
Так же, как и вы.
1
UNUM[2]
Калла
— ДО —
Снаружи, на фоне широко раскинутого беззвёздного ночного неба, сияет полная луна, порождающая тени. Внутри же те тени, кажется, превращаются друг в друга, создавая скрюченные руки, которые волочат своими сломанными пальцами по тёмным стенам салона.
Мама настаивает на том, чтобы называть гостиную более изящно — салоном. Она узнала этот термин, когда много лет назад была во Франции, и, употребляя его, чувствует себя утончённой. И поскольку мы живём в похоронном доме на вершине изолированной горы в штате Орегон, папа позволяет ей ощущать себя изысканной интеллектуалкой, как ей только захочется.
Хотя сегодня вечером её, утончённой, или какой она там хочет казаться, нет дома. Мама отправилась в свой книжный клуб, чтобы попить вина и посплетничать, не замечая того, что весь мой мир только что рухнул. И раз папы с братом тоже нет, я сейчас совершенно одна.
В одиночестве и с разбитым сердцем.
Хотя не совсем в одиночестве. Я здесь, в тёмном похоронном доме, с двумя трупами, находящимися внизу, в комнате отца для бальзамирования.
Как правило, это не так уж и напрягает. Когда твой отец — владелец похоронного бюро, привыкаешь спать под одной крышей с мертвецами.
Но сегодня ночью, когда из-за бури деревья гнутся и скребутся о наш дом, а электричество пропало из-за ветра, здесь страшно, мрачно и немного пугающе.
Моя нога постукивает о кресло — явный признак того, что я взволнована. Меня раздражает это волнение, но, честно говоря, моё раздражение оправдано.
Всё в моей жизни перевернулось с ног на голову.
Я перевожу взгляд в окно и пристально смотрю на скалы. Зубчатый утёс упирается прямо в небо, представляя собой захватывающую картину, но для меня это лишь напоминание, что на вершине нашей горы я полностью оторвана от мира. Кроме того, снаружи светлее, чем в доме, что само по себе нелепо.
Не знаю, почему мне страшно оставаться одной, но я боюсь. Психотерапевт сказал бы, что это из-за того, что мы с Финном близнецы, и мне никогда в жизни не приходилось оставаться одной. Мы даже в утробе матери делили пространство.
Вот почему сегодня за ужином родители сказали, что нам с Финном следует поступать в разные колледжи. И должна сказать, я с этим не согласна. На самом деле я категорически не согласна. Финн нуждается во мне, потому что он не такой, как я. Сама мысль о разлуке заставляет моё сердце учащённо биться, и я знаю, что должна попытаться поговорить об этом с мамой.
