Они положили тела на снег. Найндеман проверил карманы и аккуратно разложил все личные вещи по мешочкам, обозначенным именами. Мелвилла поразило, как «естественно» выглядели покойники. «Лица умерших сохранились на удивление хорошо, – писал он. – Казалось, они высечены из мрамора, а на щеках навсегда застыл румянец. Их лица были полными, поскольку немного опухли в процессе замерзания, но руки и ноги ссохлись, а животы ввалились глубоко внутрь».
Мелвилл также заметил, что моряки съели всю обувь. «У них не осталось ни одного мокасина, ни кусочка шкуры или кожи, – написал он. – Одежда покойников сильно обгорела, потому что они лежали вплотную к огню; умерших первыми раздели. Бойд лежал практически в костре, его одежда прогорела насквозь».
В конце концов поисковики обнаружили Коллинза. Лицо ирландца было прикрыто красной фланелью. В одном из его карманов лежали четки, а на шее висел бронзовый крест. Кроме того, при нем нашли различные бумаги и дневник. Найндеман внимательно изучил тело Коллинза. Казалось, оно чем-то отличается от остальных. Большую часть экспедиции Коллинз был весьма несчастен и, возможно, до последнего вздоха не простил капитана. «Он лежал на спине, – вспоминал Найндеман, – его кулаки были крепко сжаты, а лицо исказилось от мук. Такого выражения не было больше ни на одном из лиц. Его зубы были сжаты, а лицо сурово, словно он принял суровую смерть».
Каака и Ли раздели после смерти, но остальные тела никто не трогал. Не было никаких признаков каннибализма, хотя Мелвилл не мог отрицать такую вероятность в отношении Алексея, поскольку тело эскимоса так и не было найдено. Если бы отряд Делонга съел его останки, в лагере бы остались хоть какие-то следы, но поисковики Мелвилла прочесали все до последнего дюйма и не нашли ничего в поддержку этой теории. Мелвилл и Найндеман пришли к гораздо более простому выводу: могила Алексея провалилась под лед, и его тело смыло течением Лены.
За исключением Алексея, Мелвилл обнаружил тела всех моряков из отряда Делонга. Самого Делонга, доктора Эмблера и А Сэма Мелвилл выделил в отдельную группу, поскольку их тела находились примерно в тысяче ярдов от того места, где были найдены остальные.
Теперь Мелвилл попытался восстановить картину событий. Моряки шли с севера, Алексей умер первым, и его похоронили на льду неподалеку от того места, где установили его винтовку. Мелвилл считал, что этот маркер должен был служить знаком для поисковиков, которые впоследствии будут проходить мимо, но он вполне мог быть и мемориалом, установленным в честь павшего охотника. После смерти Алексея они разбили лагерь в сотне ярдов выше по реке и разожгли костер. Там умерло семь человек – Каак, Ли, Айверсон, Дресслер, Бойд, Гёртц и, наконец, Коллинз.
В живых остались только А Сэм, доктор Эмблер и капитан Делонг. Мелвилл счел, что разгадал их логику. Делонг решил подняться выше – отчасти это было обусловлено его желанием разжечь сигнальный костер в последней надежде привлечь внимание местных. Но к тому моменту капитан уже понимал, что им, вероятно, осталось недолго, и боялся, что их тела, а также бумаги «Жаннетты» смоет при весеннем разливе и экспедиция окажется навсегда забыта. Поэтому трое выживших из последних сил разбили лагерь на высоком берегу. Они подняли туда дрова и осколок речного льда, чтобы вытапливать воду. Они принесли цилиндр с морскими картами, ящик с медикаментами Эмблера, чайник и топорик. При следующей ходке они, должно быть, намеревались забрать все записи и журналы, а возможно, и тела, но к этому моменту уже слишком ослабели, чтобы втащить столько всего наверх по глубокому снегу.
Мелвилл писал: «Должно быть, задача оказалась им не по плечу; выбившись из сил, они отказались от своей затеи и бросили записи. Они развели костер и заварили ивовый чай: когда я обнаружил чайник, он был полон льда и ивовых прутьев. С юга от костра они поставили тент, чтобы прикрыть пламя, но зимние ветры повалили его».
Вероятно, первым умер А Сэм. Когда Мелвилл откопал его тело, китаец лежал на спине с умиротворенным выражением лица. Его руки были сложены на груди, словно их передвинули уже после его смерти.
Скорее всего, следующим стал Делонг. После 30 октября – «мистер Коллинз при смерти» – он не написал больше ни строчки, но Мелвилл заметил, что из дневника была вырвана страница, и предположил, что капитан начал писать личное письмо Эмме. Если и так, письмо не удалось обнаружить.
Делонг лежал на правом боку, подложив под щеку правую руку; его голова указывала на север. Его ноги были чуть присогнуты, левая рука поднята и согнута в локте, варежки не было. Судя по положению вещей, Мелвилл решил, что в последние мгновения жизни Делонг поднял руку и отбросил дневник в снег, подальше от углей костра. Его рука замерла в этом странном положении – именно об нее Мелвилл едва не споткнулся, когда начал поиски на этом берегу.
Раскопав снег, Мелвилл увидел, что поверх форменного флотского кителя на Делонге было надето грязное пальто. На шее у капитана висел хронометр. Рядом с ним был синий шелковый флаг, который Эмма Делонг сшила для экспедиции «Жаннетты», – тот самый флаг, который должен был взметнуться над Северным полюсом. В карманах капитана Мелвилл нашел серебряные часы, пять золотых двадцатидолларовых монет, две пары очков и шелковый мешочек, напоминавший памятный подарок. Внутри оказались локон волос и золотое распятие, инкрустированное шестью жемчужинами.
Остался только доктор Эмблер. Мелвилл не мог сказать наверняка, что доктор умер последним, но в правой руке Эмблер держал револьвер «Кольт Нэви», принадлежавший Делонгу. Вероятно, он забрал его у капитана, после того как тот умер.
Внимательно изучив тело доктора Эмблера, Мелвилл увидел кровь у него на губах и бороде. Окровавлен был и снег возле его головы. Сначала Мелвилл решил, что Эмблер сам положил конец своим мучениям и совершил самоубийство. Однако он не смог найти раны, а когда осмотрел револьвер, обнаружил в барабане три патрона – из револьвера не стреляли.
Приглядевшись лучше, механик в конце концов установил источник крови: Эмблер держал левую руку возле рта, и Мелвилл заметил глубокий след от укуса между его большим и указательным пальцами. Будучи при смерти, доктор жевал собственную руку – возможно, пытаясь согреться или найти хоть немного влаги, а возможно, вообще не понимая, что происходит.
Мелвилл попытался представить последние минуты жизни Эмблера – в одной руке он сжимал револьвер, а другой так странно успокаивал себя. «Оставшись один в окружении мертвых, – писал Мелвилл, – Эмблер, без сомнения, надеялся, что какой-нибудь зверь или птица придут, чтобы съесть тела, и тогда он найдет хоть немного пропитания. Он караулил до последнего, не расслабляясь, не теряя бдительности и не выпуская оружия из руки».
Перед тем как покинуть «Жаннетту» в Сан-Франциско, Эмма Делонг молила доктора Эмблера: «Станете ли вы другом моему мужу? Вы ведь знаете, как одинока жизнь командующего офицера». Доктор заверил ее, что не покинет капитана, и остался верен слову до конца. Делонг и Эмблер умерли бок о бок.
За поясом штанов Эмблера Мелвилл нашел дневник, который доктор вел со дня гибели «Жаннетты». В основном там содержались врачебные сведения: доктор записывал количество выданных лекарств, болезни моряков и проведенные процедуры. Но в конце Мелвилл обнаружил письмо, которое Эмблер написал своему брату в Вирджинию. Оно было составлено 20 октября, в тот день, когда умерли Каак и Ли, и за два дня до того, как в 120 милях к югу отсюда, в Булкуре, Найндемана и Нороса спасли якуты. Предчувствуя свой конец, доктор Эмблер хотел попрощаться с семьей.
