В Сент-Майкле Делонгу около недели пришлось дожидаться шхуны «Фрэнсис Хайд», которую Беннетт зафрахтовал в Сан-Франциско для перевозки дополнительных запасов угля. В это время капитан занялся другими вопросами. Он запасся копченой рыбой и сырым мясом и нанял эскимосов для пошива меховых костюмов и одеял из тюленьей кожи. Он купил сапоги из оленьих шкур, а также волчьи и норочьи шкуры. Он расспросил всех местных, не слышали ли они об экспедиции Норденшёльда (но никто о ней не знал). Представители Аляскинской торговой компании передали ему дополнительный запас оружия и боеприпасов. У эскимосов он купил сорок ездовых собак – «прекрасные животные, молодые и энергичные, они очень радостно встретили меня, когда я пришел с ними познакомиться».
Делонг изначально хотел взять с собой собак, но на Аляске понял, что ни он сам, ни члены его команды не знают, как ухаживать за ними и управлять упряжками. В связи с этим он прошелся по городку, чтобы пригласить двух опытных погонщиков присоединиться к экспедиции. Он быстро нашел двух молодых мужчин, согласных отправиться в Арктику: один из них, Алексей, назвался охотником и привел с собой друга по имени Анегин. Хотя оба они немного говорили по-английски, об экспедиции они почти ничего не знали: они не понимали, ни куда она направляется, ни какие цели перед собой ставит, ни с какими рисками сопряжено участие. Их в основном привлекла возможность заработать огромные, по их меркам, деньги: Алексею обещали платить 20 долларов в месяц, а также выделять небольшое содержание для его жены и ребенка. Более того, по окончании экспедиции ему сулили возможность забрать домой невероятную ценность – многозарядный винчестер с тысячей патронов. Жалованье более молодого и холостого Анегина было немного меньше.
В конце концов груженная углем шхуна «Фрэнсис Хайд» прибыла в порт, и Делонг назначил отплытие на 21 августа. Тем утром двое эскимосских погонщиков поднялись на борт и познакомились с «Жаннеттой». Ненадолго на палубу взошла и эскимосская девушка. Это была жена Алексея – крепкая, застенчивая молодая женщина, широкая улыбка которой не могла скрыть ее тревоги за мужа. С ними пришел и их маленький сын. Их прощание тронуло всех моряков «Жаннетты», многие из которых, без сомнения, скучали по своим подругам и женам. Супруги держались за руки, сидя на мешках с картошкой возле входа в каюту.
Коллинз описал этот момент в репортаже для «Геральд». Он счел, что жена Алексея «в сложившихся обстоятельствах вела себя в высшей степени достойно» и выказывала «стойкость вкупе с привязанностью к мужу». Они некоторое время тихо беседовали друг с другом, и в их глазах блестели слезы. В небе летали чайки, судно подрагивало, пока на него поднимали последние грузы. Когда эскимосская пара «обменялась клятвами вечной верности, – написал Коллинз, – я был очень тронут».
Возможно, вспоминая о собственном прощании с Эммой, Делонг тоже проникся моментом. Он решил подарить женщине что-то в память о корабле, на котором ее муж проведет следующие два-три года, и не нашел ничего лучше фарфоровых чашки и блюдца с золотистой маркировкой «Флот Соединенных Штатов». Их сыну Делонг подарил губную гармошку. Жена Алексея с благодарностью приняла его дары. Казалось, «при виде этих сокровищ ее обуяли эмоции, – заметил Коллинз, – и она тотчас спрятала их в карманы, скрытые среди складок ее мехового платья».
Когда Делонг объявил, что провожающим пора покинуть корабль, Алексей не хотел отпускать жену. «Рука в руке, они бродили по палубе, – вспоминал Мелвилл, – пока наконец не попрощались с огромной нежностью, оставив в стороне все сомнения и страхи».
Прежде чем взять курс на север, Делонгу нужно было выполнить еще одну задачу – раскрыть тайну местоположения скандинавского путешественника Адольфа Норденшёльда. Он не обязан был найти Норденшёльда, но не мог не предоставить убедительных доказательств, что его судно «Вега» без проблем перенесло зимовку и не нуждается в помощи. Эта задача по-прежнему тяготила Делонга, но приказ исходил от самого военно-морского министра, поэтому ослушаться его он был не вправе. Само собой, Делонг не знал, что тайна уже раскрыта. Он боялся, что ему придется потерять недели, может даже месяцы, на эту глупую затею. Вечером 21 августа «Жаннетта» снялась с якоря и вместе со шхуной «Фрэнсис Хайд» взяла курс на запад, к сибирскому побережью, где капитан рассчитывал раздобыть сведения о «пропавшем» путешественнике.
Когда «Жаннетта» в качку пересекала Берингово море, на борт захлестнула огромная волна, которая ударилась в стену каюты Делонга. Окно разбилось, внутрь хлынула вода. «Я дремал в кресле, – написал он, – как вдруг оказался погребенным под водой среди осколков стекла, а все мои вещи поплыли в разные стороны».
Достигнув русского залива Лаврентия, Делонг отправил на берег отряд с целью разузнать о Норденшёльде. Чукчи, похоже, знали об иностранном корабле, который перезимовал в замерзшей бухте вверх по побережью. Кое-кто даже вспомнил, что в июле видел пароход, идущий вдоль берега на юг.
Не теряя времени, Делонг повернул на север, к островам Диомида и Берингову проливу. 27 августа в открытом море возле пролива «Жаннетта» и ее угольный тендер «Фрэнсис Хайд» приготовились разойтись в разные стороны. Делонг взял последние запасы угля и передал на другое судно корреспонденцию, включая его последнее письмо домой, Эмме. Он также решил отослать обратно в Сан-Франциско бестолкового юнгу А Синга. От него не было никакого толку. «Я уволил китайского парнишку, – написал Делонг. – Философски приняв неизбежное, он взошел на борт шхуны с той же глупой детской улыбкой, которая не сходила с его лица во время нашего плавания».
Затем «Жаннетта» взяла курс на север, а шхуна «Фрэнсис Хайд» повернула на юг. В связке писем, которые были переданы на «Фрэнсис Хайд», оказался и написанный Коллинзом для «Геральд» репортаж, завершавшийся словами: «Чувствуя поддержку всего, что осталось на родине, мы отправляемся на север, надеясь на божью милость и удачу. Прощайте!»
Делонг направился прямо к мысу Восточный, который теперь называется мысом Дежнева и представляет собой самую восточную точку Евразии. Там, используя погонщика Алексея в качестве переводчика, он узнал от живущей в деревне старухи, что корабль путешественников действительно останавливался на зимовку на Колючинской губе выше по побережью.
После пересечения Полярного круга «Жаннетта» пристала к берегу у мыса Сердце-Камень. Там местные жители несколько часов вели моряков Делонга по поросшей мхом тундре к укромному месту, где, по их уверениям, без проблем перезимовала иностранная экспедиция. Там разведчики Делонга обнаружили навесы, несколько консервных банок с маркировкой «Стокгольм» и клочки бумаги с надписями на шведском. Кроме того, как выразился Даненхауэр, они нашли «весьма примечательные снимки профессиональных красавиц Стокгольма». Чукчи показали морякам подаренные им пуговицы с гравировкой, которые оказались шведскими, датскими и русскими. Прибегнув к жестам и пантомиме, чукчи объяснили, что иностранный пароход ушел на восток, как только растаял лед.
По мнению Делонга, этих свидетельств было вполне достаточно, чтобы объявить о раскрытии тайны и снять с себя обязанности детектива. «Полагаю, мы все обрадовались наконец узнать, – написал он, – что Норденшёльд в безопасности и мы можем отправиться к Земле Врангеля… ликуя, мы решили продолжить свой путь».
