Острова они уже не видели – он скрылся за пеленой метели. Однако Мелвилл шел по компасу и точно знал, что они уже почти у цели. Моряки взяли хороший темп и не останавливались, пока сани не провалились под лед и едва не погрузились в холодную морскую воду. Беспомощно проклиная все на свете, Данбар схватился за поперечную планку. Эрихсен поспешил ему на помощь. Крупный, мускулистый датчанин одним рывком вытащил сани из воды и установил их на льду, словно перед ним была лишь детская игрушка. Восхищаясь «геракловой силой» Эрихсена, Мелвилл гадал, что бы они без него делали. В этот раз он практически наверняка спас жизнь Данбару.
Тем же вечером, 2 июня, шестеро мужчин ступили на берег острова Генриетты. Окрыленные, усталые и обрадованные, они пересекли небольшую полоску пляжа и вышли к черным скалам, поросшим мхом и лишайником. Они впервые за 642 дня ступили на землю. Данбар пришел в восторг от возможности «пройтись по суше». Было здорово и в то же время странно снова оказаться на твердой земле. Ходить по ней было совсем не так, как ходить по наклонной корабельной палубе или по плавающим заснеженным льдинам. Ноги моряков совсем отвыкли от этого, из-за чего поначалу их походка была неуверенной и нетвердой.
Хотя остров Генриетты образовался еще в древности – вулканическим породам на острове было не менее пятисот миллионов лет, – до высадки отряда Мелвилла на него, судя по всему, не ступала нога человека. Осознание этого вызвало у механика сложные чувства: похоже, открытие острова показалось ему и прекрасным, и жутким. Ради этого и жили все путешественники, именно это и толкало их к исследованиям. Именно эта радость и искупала все их лишения. В то же время Мелвиллу было страшно. Никто и никогда здесь не бывал. Возможно, здесь никто и не должен был оказаться. «Мы молча осматривали окрестности, – писал он. – Тишина была ужасна». Они высадились на «черном чудище», крутые мысы которого вздымались к небесам «многие века, многие тысячелетия, ожидая нашего прибытия».
Они достигли края света. Более чем на тысячу миль на восток и почти на тысячу миль на запад остров Генриетты был самой северной точкой земли, одиноким осколком суши в суровой Арктике. В этой части света не было твердой земли, которая находилась бы ближе к крыше мира.
Мелвилл объявил эту девственную землю американской территорией «во имя великого Иеговы и президента Соединенных Штатов». Затем он «крестил» остров несколькими каплями бурбона из маленькой плетеной фляги. Эрихсен установил среди скал американский флаг. Позже, поднявшись выше на берег, отряд Мелвилла довольно осмотрел ледовое поле, сквозь которое они пробились к земле. В десяти милях от них виднелся призрачный силуэт затертой во льдах «Жаннетты», которая сместилась в сторону под тревожным углом.
На следующий день им предстояло поспешить. Но пока что они разбили палатку, залезли внутрь и, по словам Мелвилла, быстро погрузились «в объятия Морфея».
На борту «Жаннетты» доктор Эмблер и капитан Делонг исступленно искали источник заражения. Симптомы проявились еще у нескольких членов команды, и Эмблер не на шутку встревожился.
Сначала подозрение пало на систему опреснения воды. Делонг приказал полностью разобрать аппарат и внимательно проверить, нет ли там признаков проникновения свинца в воду. Внутри было обнаружено несколько свинцовых переходников, однако все они были в таком хорошем состоянии, и казалось маловероятным, что именно они вызвали все острые симптомы.
Эмблер смог найти корень проблемы лишь на следующий день. На ужин были тушеные помидоры, которыми они уже несколько месяцев питались почти каждый вечер. Одному из матросов на зуб попалось что-то твердое, и он вытащил изо рта металлический шарик. Внимательно изучив содержимое своих тарелок, остальные моряки нашли и другие шарики. Они не придали этому значения, но вдруг кто-то спросил: «Кто стрелял по томатам?»
Это натолкнуло доктора Эмблера на мысль. Внимательно осмотрев кусочки металла, он пришел к выводу, что перед ним свинец и что природная кислота помидоров за долгие месяцы путешествия вступила в реакцию со свинцовым припоем, который использовался для запечатывания жестяных банок, в которых хранились томаты. Некоторые банки оказались в плохом состоянии, а их содержимое было покрыто черной пленкой оксида свинца. В течение последних месяцев моряки принимали в пищу небольшие, но постоянно растущие дозы свинца.
Симптомы проявлялись бессистемно и далеко не у каждого, поскольку у всех был разный обмен веществ. «Любопытно, что многие из нас вообще ничего не ощущают, – писал Делонг, – ведь все мы питаемся одинаково». С другой стороны, он заметил, что Чарльз Тонг-Синг, который вместе с Ньюкомбом страдал сильнее остальных «свинцовых инвалидов», обожал помидоры: «Ему особенно по вкусу этот овощ, его от томатов за уши не оттащишь».
С самого начала экспедиции доктор Эмблер настаивал, чтобы команда регулярно употребляла в пищу помидоры, чтобы избежать цинги. Как и цитрусы, они по праву считались хорошим противоцинготным средством (хотя в те годы наука еще не понимала причину этого – высокое содержание витамина C). Но такой поворот событий привел к противоборству двух опасностей арктических путешествий: пища, способная тебя спасти, хранилась в таре, которая могла тебя убить.
«Какой смысл, – ворчал Делонг, – на два года избавлять себя от цинги, если ужасный свинцовый яд убьет тебя на третий?»
Несмотря на слабость, доктор Эмблер взял ситуацию в свои руки. Испорченные помидоры выкинули, после чего он разработал новое меню, в которое вошли повышенные дневные нормы лаймового сока. Через несколько дней Эмблер заметил, что больные пошли на поправку. Но он переживал за Мелвилла и остальных членов его группы. Их могла поразить та же болезнь, из-за которой они могли потерять способность передвигаться.
К этому времени капитан Делонг начал «постоянно тревожиться» за безопасность разведывательного отряда. По его расчетам, группа Мелвилла уже должна была вернуться. В последние два дня опустился густой холодный туман, который ограничил зону видимости пятьюдесятью ярдами. Часовые в вороньем гнезде потеряли из виду не только отряд Мелвилла, но и сам остров.
Делонг часами всматривался в туман, надеясь, что он рассеется, и ища очертания людей на льду. По его словам, им оставалось лишь «заняться знакомым делом и слепо ждать». Он приказал время от времени стрелять из пушки, чтобы подавать отряду звуковой сигнал, раз уж визуальные маяки оказались бесполезны. Делонг начал сомневаться в своем решении отправить отряд на обследование острова. Он боялся, что совершил ужасную ошибку.
Рано утром 3 июня группа Мелвилла быстро позавтракала и отправилась обследовать остров Генриетты. Почти половину острова покрывали ледники. Не было никаких признаков жизни, за исключением больших колоний птиц – в основном чистиков, которые гнездились на скалистых утесах, покрытых следами гуано. Эти птицы никогда прежде не видели людей и не боялись их. Шарвелл взял дробовик, подошел к гнездам и пристрелил несколько птиц. Чистики как ни в чем не бывало остались на своих местах, не чувствуя опасности.
Затем моряки разошлись по острову и принялись делать зарисовки, производить измерения и осуществлять главную прерогативу путешественников – давать названия географическим объектам. На острове появились гора Сильвия, гора Чиппа, пик Данбара и мыс Беннетта. Когда отряд Мелвилла забрался на очередной уступ, Данбар нарек его Головой Мелвилла, но остальные прозвали Лысой Головой в честь блестящей лысины главного корабельного механика. Там, в расселине на высоте 250 футов над уровнем замерзшего моря, они построили тур из камней, внутрь которого Мелвилл положил цинковый кейс с несколькими номерами газеты «Нью-Йорк геральд» и медным 18-дюймовым цилиндром, содержащим описание плавания «Жаннетты», составленное капитаном Делонгом.
