Хотя Мелвилл и «сиял от успеха их предприятия», он не стал задерживаться на острове Генриетты. Он понимал, что им следует как можно скорее возвращаться к шлюпке с припасами, а затем и к кораблю, пока он не скрылся из виду и не уплыл слишком далеко. Моряки прихватили с собой немного сувениров – мох, образцы камней и убитых Шарвеллом птиц, – и, менее суток проведя на вулканической скале, сложили все в сани и двинулись обратно. Эрихсен вел всех за собой, держа в руке черный шелковый флаг.
Погода была «паршивой» и «жестокой». Из-за густого тумана первые два дня им пришлось полагаться исключительно на компас. Их тормозили открытые полыньи, несколько раз сани проваливались в воду. Лед ломался и трескался так громко, что собаки постоянно пребывали на грани паники. Хуже того, Найндемана поразила серьезная болезнь. Его мучили сильнейшие спазмы, скорее всего вызванные тем же отравлением свинцом, которое обнаружилось на корабле. Мелвилл никогда не видел Найндемана в таком состоянии, ведь он всегда был самым крепким и выносливым членом команды, но сейчас немец явно «переживал муки ада», как написал сам Мелвилл.
Тем вечером, когда все собрались в палатке, Мелвилл открыл ящик с лекарствами и вытащил для Найндемана пузырек раствора капсикума. Получаемый из кайенского и другого острого перца экстракт капсикума в то время был распространенным средством от спазмов. Но пальцы механика так замерзли и задубели, что он никак не мог открыть пузырек. Всегда готовый помочь Эрихсен вытащил пробку и дал Найндеману несколько капель раствора. Затем датчанин неловко повернулся и разлил экстракт капсикума себе на руки. Не придав этому значения, он сунул пузырек обратно в ящик и вытащил оттуда флакон с прованским маслом, которым щедро намазал свое усталое тело, натертый пах, воспаленные глаза и обожженное солнцем лицо.
Вдруг тело Эрихсена словно обожгло огнем – он забыл, что не смыл с рук экстракт капсикума. «Результат, – заметил Мелвилл, – стал полной неожиданностью для него и отрадой для нас». Выпучив глаза и закричав от резкой боли, Эрихсен выскочил из палатки, сбросил с себя всю одежду и бросился в снег, чтобы унять жжение. По свидетельству Мелвилла, он извивался, «как угорь». Все, кто остался в палатке, включая и Найндемана, разразились хохотом.
Данбар, прищурившись, сквозь смех крикнул голому матросу: «Эрихсен, там снег не зашипит от твоего жара?»
К 3 июня Делонг уже места себе не находил от беспокойства. Куда пропал Мелвилл? Капитан осознал, что отправка разведывательного отряда при такой плохой видимости была бесполезной, если не глупой, затеей. Ему оставалось лишь продолжать стрелять из пушки и надеяться, что Мелвилл придет на звук.
Утром 4 июня небо прояснилось. Было холодно, лопасти турбины вращались на ветру. Часовые не видели отряда Мелвилла, но остров Генриетты видели прекрасно. Делонг велел матросам развести на льду большой костер и время от времени подбрасывать в него паклю и деготь, чтобы дым был как можно чернее. Если Мелвилл был в пределах двадцати миль от корабля, он не мог его не заметить. Но ни его самого, ни его людей по-прежнему не было видно.
«Слава богу, мы высадились на только что открытой части нашей земли, и опасное путешествие прошло без потерь».
В какой-то момент к кораблю подошел белый медведь, очевидно почуявший едкий запах дыма. Он почесался о воткнутую в лед жердь и обнюхал оставшихся ездовых собак, лежавших на льду возле судна. Первым отреагировал Эдвард Старр. Он схватил винтовку и выстрелил, но не попал в медведя. Затем он спрыгнул на лед, побежал за ним и сделал еще два выстрела. «Мишка бросился прочь, – написал Делонг, – и бежал все быстрее, пока пули свистели надо льдом. Но увы! 600 фунтов свежего мяса все же удрали от нас».
В шесть часов утра 5 июня часовой в вороньем гнезде забил тревогу и крикнул: «Вижу отряд!» Делонг выбежал на палубу и действительно разглядел шелковый флаг, реющий среди торосов в нескольких милях от «Жаннетты». Капитан так разволновался, что бросился на мостик, чтобы лучше разглядеть все в бинокль. Поднимаясь по ступенькам, Делонг вдруг почувствовал сильный удар по голове, упал и чуть не потерял сознание. Ошарашенный, он встал на ноги. Кровь текла по лицу и капала на шканцы. А Сэм в ужасе посмотрел на капитана и воскликнул: «О боже! Какая огромная дыра!»
Желая как можно скорее узнать о продвижении Мелвилла, Делонг совсем забыл о недавно восстановленной турбине. Одна из ее острых лопастей рассекла ему кожу на голове и оставила четырехдюймовую рану – достаточно серьезную, чтобы доктор Эмблер настоял на визите капитана в лазарет. Но прежде Делонг хотел убедиться, что все моряки из отряда Мелвилла целы и невредимы. Дрожащими руками держа бинокль, он наблюдал, как люди один за другим появляются из-за ледового хребта. С «огромным облегчением» Делонг насчитал шесть крошечных фигурок, шагающих по паковому льду. Впереди всех с черным флагом шел Эрихсен в старой войлочной шапке.
«Слава богу, – писал Делонг, – мы высадились на только что открытой части нашей земли, и опасное путешествие прошло без потерь».
Доктор Эмблер зашил и забинтовал рану Делонга, и вскоре капитан присоединился к остальным морякам, которые уже спустились на лед, чтобы приветствовать своих товарищей. Они обнимались, смеялись и пили виски, а «собаки радостно поскуливали». Мелвилл не мог даже понять, «кто обрадовался больше – встречающие или встречаемые».
Когда Мелвилл спросил о толстой повязке на голове у капитана, Делонг смущенно ответил, что он «вступил в схватку с турбиной». Затем он улыбнулся и обнял Мелвилла. «Молодец, старина, – сказал он. – Рад видеть вас снова».
Глава 25
Новости
В ту же неделю, когда Делонг с командой радовались открытию нового клочка земли, другое американское судно плыло вдоль восточных сибирских берегов по Берингову проливу с Аляски. Этот корабль, укрепленный пароход «Корвин», пробирался вдоль изрезанной границы ледовой шапки, ожидая, пока летнее солнце растопит замерзшие врата Арктики.
Капитан «Корвина» Келвин Хупер был офицером Службы таможенных судов США – предшественницы современной береговой охраны. Перед вышедшим в мае из Сан-Франциско «Корвином» стояло множество задач: во время своего сезонного плавания он должен был доставлять арктическую корреспонденцию, следить за состоянием китобойной флотилии, препятствовать нелегальным перевозкам виски и огнестрельного оружия, надзирать за исполнением торговых и охотничьих соглашений на Аляске и проверять трюмы кораблей на предмет нарушения сезона охоты на тюленей. Но главной целью «Корвина», в которой воплотились все надежды и страхи целой нации, было выяснение судьбы «Жаннетты».
Когда Хупер стал посещать крошечные поселения на сибирских берегах, картина постепенно начала вырисовываться. Рассказываемые на разных языках и передаваемые из уст в уста от деревни к деревне истории обросли невероятными подробностями. Чукчи рассказывали о кораблекрушении на севере, в нескольких сотнях миль от берега. Американское судно, по их свидетельствам, застряло во льдах и дрейфовало не один месяц, а затем все же не выдержало давления, из-за чего его корпус сломался, и щепки разлетелись по льду. Команду преследовали болезни и ужасные несчастья. Некоторые чукчи даже утверждали, что своими глазами видели тела погибших.
