Гансик молчал.
Гретхен поднялась и подошла к дверям. Сколько же времени нужно Хинцелю, чтобы добежать до телефона и обратно? «Бегает он быстро, – думала Гретхен. – Хотя в темноте особо не разбежишься. А может быть, телефон не работает? Телефоны в таких пустынных местах часто бывают сломаны. Находятся такие придурки – любители раскурочить автоматы: то трубку обрежут, то бумаги в щель для монеток напихают, а то диск сорвут».
Гретхен вышла в сад, чтобы посмотреть, не идет ли Хинцель. Вокруг была непроглядная темень. Гретхен испугалась: а вдруг Хинцель заблудился? В садоводстве все тропинки на одно лицо. Гретхен вернулась в дом и стала искать выключатели, чтобы зажечь весь свет в доме. Так Хинцелю будет хоть какой-то ориентир. Она нашла два выключателя: один для лампы под потолком, другой – для фонарей перед домом.
– Выключи свет! – заныл сразу Гансик. – Глазам больно!
– А ты не смотри, – сухо сказала Гретхен. Она поджидала Хинцеля, стоя на пороге.
– Закрой дверь! – опять раздался ноющий голос Гансика. – Мне холодно!
– Закрой рот! – ответила ему Гретхен.
Гретхен не посмотрела на часы, когда Хинцель ушел. Она решила хотя бы теперь последить за временем. Пока она стояла в дверях, секундная стрелка успела сделать тринадцать оборотов. За тринадцать минут можно три раза успеть сбегать к телефонной будке и обратно, подумала Гретхен в легкой панике. Даже если не бегать, а просто идти шагом. Даже если он побежал в итоге в ближайшее кафе, в четырех кварталах от садоводства, то все равно он должен был бы уже давно вернуться.
– Сейчас полиция приедет, да? – тихо спросил Гансик. – Хинцель пошел за полицией?
– Слишком много чести, – ответила Гретхен, не оборачиваясь. – Или ты думаешь, у нас, как у вас, с головой не в порядке?
– А чего мы тогда ждем? – поинтересовался Гансик, явно приободрившись.
– Не задавай идиотских вопросов! – Гретхен напряженно всматривалась в ночь. – Ждем, чтобы тебя вывез кто-нибудь отсюда! Раз у тебя ноги, видите ли, не ходят!
На некоторое время снова воцарилась тишина.
– Кажется, уже ходят, – подал голос Гансик.
Гретхен резко повернулась к нему.
– Что значит – кажется?! Так ходят или не ходят? Чего ты на меня уставился? Возьми да и попробуй походить!
Гансик предпринял попытку подняться с пола, всем своим видом демонстрируя, что это стоит ему неимоверных усилий.
– Что ты мне тут цирк устраиваешь?! – с неприязнью воскликнула Гретхен. – Тоже мне, инвалид нашелся! Давай, вставай сейчас же!
Повозившись изрядно, Гансик наконец воздвиг свою тушу и принял вертикальное положение, если применительно к такому круглому существу вообще можно говорить о вертикальном положении.
Гретхен снова взглянула на часы и констатировала, что прошло еще пять минут. С Хинцелем наверняка что-то случилось! «Он уже, наверное, не придет! – подумала Гретхен. – Придется как-то справляться самой!»
– Так, все! Пошли! – скомандовала она, стянула с Гансика одеяло, взяла его под локоть и подтолкнула к дверям.
– Ой, какая темень! – проговорил Гансик.
– Ну и что с того? – спросила Гретхен.
– Я так за что-нибудь запнусь! – ответил Гансик.
– Запнешься так запнешься! Ничего не поделать, – отрезала Гретхен.
– Там над диваном фонарик висит, – сообщил Гансик.
Гретхен вздохнула, вернулась обратно и сняла с крючка фонарик. Осталось только прихватить еще красный рюкзак, который оказался довольно тяжелым. Гретхен собралась уже было выключить перед уходом свет в доме, как до нее донеслись какие-то голоса. Она выбежала в сад, пригляделась и в тусклом свете фонарика увидела папу и Хинцеля, которые как раз открывали калитку. Едва войдя, они прибавили шагу. Луч света от фонарика освещал Гансика со спины. Он стоял с поникшей головой.
– Пришлось ждать его в кафе! – сказал Хинцель, подбегая к Гретхен. – Иначе он не нашел бы дороги!
– А я-то думал, он совсем идти не может! – воскликнул папа.
– Ради вас расстарался! – пошутила Гретхен.
– Как это мило с его стороны! – отозвался папа. – Ну, что, тогда пошли! Или у вас тут еще дела?
Гретхен погасила свет.
– У тебя есть ключи от дома? – спросила она, обращаясь к Гансику. Тот помотал головой.
– Да плюнь ты на эту дверь! – сказал папа, явно теряя терпение. – Кто сюда сейчас полезет?
Все вместе они вышли из сада и направились по тропинке к главной дороге. Папа шел первым, с фонариком в руках, за ним следовал Гансик, Гретхен и Хинцель, тащившие на пару красный рюкзак, замыкали шествие. Гансик умудрился все же несколько раз споткнуться и грохнуться, хотя света от фонарика было предостаточно, чтобы разглядеть, что у тебя под ногами.
Папина машина была припаркована у обочины – она стояла с зажженными фарами. В спешке папа даже забыл ее запереть.
Хинцель открыл заднюю дверцу и подтолкнул Гансика. Гансик рухнул на сиденье и завалился.
– Слушай, старик, хватит придуриваться! Тоже мне, умирающий лебедь! Давай-ка шевелись! – скомандовал Хинцель и усадил Гансика как следует, освобождая себе место.
Гретхен села вперед, к папе. «Ровер» медленно выкатился на дорогу.
– Вы поедете со мной? – спросил папа. – Или оставите меня одного разбираться с этим горем луковым?
– Конечно, поедем с тобой! – ответила Гретхен, в глубине души радуясь тому, что папа в своем смятенном состоянии духа готов смириться с присутствием Хинцеля.
Глава девятая,
в которой история с Гансиком заканчивается благополучным образом, а у семейства Закмайеров начинается новая жизнь полным составом, хотя Гретхен находит это крайне смешным
Дорогой все в основном молчали. Когда же они прибыли на место, Гансик снова прикинулся умирающим лебедем, так что пришлось его тащить вверх по лестнице чуть ли не на руках. Войдя в квартиру, Хинцель с Гретхен заволокли обмякшее тело в гостиную и разместили на диване. Гретхен отправилась в кухню делать кофе.
– А теперь, Гансик, изволь мне объяснить, что все это значит? – услышала Гретхен папин голос. – Иначе я рехнусь! Неужели все, что рассказал мне Хинцель, правда? Неужели мой сын катается в автобусах, выискивает жертв, рассылает письма с угрозами, шпионит за людьми, выясняет, сколько у кого любовниц?!! Уму непостижимо! Ну что ты сидишь как истукан? Прекрати изображать из себя Будду толстобрюхого! Скажи, что это все неправда! Скажи, что ты не делал таких гадостей!
Гретхен включила кофейную машину, вставила бумажный фильтр, засыпала кофе и теперь смотрела, как вода пробивается сквозь рыхлую массу, чтобы потом превратиться в коричневые струйки. Она наблюдала, как постепенно наполняется прозрачный резервуар, и с грустью думала: «Боже ж ты мой! Ну куда это годится? Разве Гансик так когда-нибудь признается, если папа сам говорит, что его сын не может быть на такое способен, потому что все это кошмар и ужас!»
