– Это у тебя игры, – процедил пренебрежительно царевич. – Хотела поиграть в унижение? Иди, играй! Только сама. Фотографы ещё толкутся в холле. Вали, фотографируйся в белье и чулках, пока не разбежались! В Инстаграме потом не забудь разместить – миллион лайков обеспечено.
Лана начала материться, потом взвизгнула. Дверь хлопнула. Я забыла, как дышать.
Он на самом деле свою бывшую жену в неглиже в коридор выставил?!
С моего отражения напротив можно было снимать заставку к фильму-ужасов под названием «Выпади глаз». Я даже про ревущий фен забыла. Впрочем, как дышать, я тоже сейчас не очень понимала. Хотелось расслышать, но чёртов абсолютный слух! Приглушённые вопли и колотёж кулаками по входной двери сообщили, что Лана тоже была не готова к такому повороту событий.
Андрей выждал несколько секунд и, судя по усилившейся громкости мата, открыл дверь в номер.
– Сволочь! Придурок! – ворвалась обратно мегера. – Платье верни!
Я выключила фен. Я должна была слышать всё.
– Не прыгай. А то я твоё платье подожгу, – холодно сообщил царевич. – Ой, глянь, зажигалка!
– Да ты! Да я! Да мой отец!!! Отдай!!!
– Твой отец будет счастлив увидеть тебя в очередном скандале и снова заблокировать твою карточку. Тебе ведь деньги не нужны! Только скандалы, только хардкор, – с насмешкой произнёс Андрей, не обращая внимания на фоновый поток ругательств. – Особенно когда ты пройдёшь в таком виде по Конгресс-холлу твой папá будет рад до икоты. И маман, конечно, загордится, когда тебя арестует полиция и отправит в обезьянник или в дурдом.
– Да я мать твоего ребёнка, ****!!!
– Как удобно об этом вспоминать, когда выгодно, да? – фыркнул он.
– Ты не посмеешь!
– Уже посмел. Вали.
Пауза. Возня. Мат.
Ещё жёстче:
– Я сказал: вали. Или русский не родной?
– Гад!
Что-то разбилось. Ещё. Я сглотнула. Почему тут не предусмотрен служебный выход? Я бы уже улизнула. Не выношу ситуации, когда приходится задыхаться от неловкости. Я даже кино, где за героев неловко, не смотрю. А это не кино…
Лана сменила тон:
– Давай договоримся, Гринальди.
– Тебе нечего мне предложить.
– Фамилию! – вдруг воскликнула Лана. – Ты хотел, чтобы я сменила на девичью!
– Да мне пофиг. Жажду увидеть хронику с твоими фотками в окружении чуваков с дубинками. Нары тебе очень пойдут. И грязная чужая футболка… Жесть, а не фотосессия.
– Гринальди, гад! – и тише. – Ну, пожалуйста, Андрей, отдай платье. Я всё…
Он издевательски молчал. Я хлопала ресницами, притаившись. Ноги совсем замёрзли. То ли от волнения, то ли от сквозняка из щели под дверью.
– Пожалуйста, – повторила она.
Молчание.
– Прошу тебя, Андрей! – с отчаянием.
– Ла-адно, – с ленивым одолжением заявил царевич. – Садись и пиши. Расписка. Чего смотришь? Ничего личного, только бизнес. Давай-давай, а то фотографы заждались. Я, Светлана Анатольевна Гринальди, обязуюсь сменить фамилию на девичью и подать документы в ЗАГС… Пиши-пиши, не хрен моё имя в своих инстаграмных дрязгах марать. Дата – завтра, апреля…
Я перестала слушать. Включила фен и бездумно начала сушить волосы.
Ничего себе рыцарь! Копьё сломалось, меч проржавел, прекрасная дама разочаровалась и предпочла рубиться в домино с драконом.
Нет, мне отсюда надо уходить как можно скорее! Я слушать эту комедию не хочу! Ни минуты лишней не останусь – царевич даже эту ситуацию вывернул в свою пользу. Я-то на секунду подумала, что он затеял всё ради извинения передо мной, а он просто делец. Со всеми вытекающими. Я сморщила нос брезгливо. Хорошо, что я заняла у Агнессы денег на такси.
В сердцах вытерла запотевшее зеркало. Волосы уже высохли и встали кучерявым взрывом на голове вместо элегантной укладки. Тушь потекла. Я её вытерла нервным движением и принялась сушить феном платье. Мне не терпелось спастись бегством.
Вдруг Лана выкрикнула:
– А туфлю?! Туфлю отдай!
Я скривилась. В дверь постучали.
– Катерина, вы ещё принимаете ванну, душ? Или уже одеты? Можно войти? – спросил царевич.
– Нет! – напряжённо выкрикнула я и отщёлкнула фен. – Нельзя войти! Ни в коем случае!
Царевич сказал что-то, и Ланин голос пробубнил через дверь:
– Извините, Катерина, я случайно…
Я зажмурилась – как же мне было неловко! Нет, определённо, ни одного Монте-Кристо в моём роду не было, и месть – скверная штука. Вроде бы гадость сделали мне, а мне же и стыдно… Потому я выпалила, краснея, как рак:
– Извиняю. Идите. Всё нормально.
– Ну вот видишь? – язвительно сказала Лана. – Она не обиделась.
– Дура ты. Фамилию меняешь завтра! – рыкнул царевич. – Туфлю лови. И вали уже! Видеть тебя не могу!
– Ути, какие мы нервные, – бросила Лана, и послышался хлопок дверью.
* * *
«Лучший сотрудник года» вышел из ванной минут через пятнадцать. Разрумянившаяся, в кудряшках мелким бесом. Но с выражением лица отнюдь не ромашки, а скорее пятого прокуратора Понтия Пилата, которого достали иудеи. В руке клатч вместо жезла, в другой – туфли. Как ни странно, в платье, мятом, но сухом. И в тапочках на босу ногу. Кого казнить планируем?
– Вы зря сняли халат, – сказал я. – Я тут, конечно, натопил сплитом, но всё равно недостаточно.
– Благодарю за заботу, – сухо ответила Катерина. – Простите, мне уже пора.
– Не торопитесь, я номер до утра оплатил.
После битвы со стервью я слегка устал, но итогом был доволен. Сел в кресло, отодвигая носком ботинка осколки разбитого вдребезги торшера, и указал на второе:
– Давайте хоть побеседуем по-человечески, отпразднуем выигранные туры, – мотнул головой в сторону золочёных конвертов на кровати.
Катерина выдавила из себя гримасу, которая, вероятно, подразумевалась как улыбка.
– Нет, извините. Мой рабочий день ведь уже закончен? Я лучше проведу вечер дома.
Я не понял её реакции. Перенервничала? Ну, ладно. Я встал.
– Хорошо, я вас отвезу. Хотя не понимаю, куда вы торопитесь.
– Китайский учить. У меня осталось всего две недели. И приводить в порядок платье, – она кашлянула, – униформу, как вы сказали. Вы ведь так легко отобрать можете, извините…
Я нахмурился:
– Что вы несёте, Катерина? Платье – это подарок. Хм, вы слышали, что тут происходило? Но ведь вода, стены…
– У меня абсолютный слух.
– Чёрт! – Я засунул руки в карманы и сощурился, начиная злиться. – Да хоть бы и слышали! Эту стерву нужно было проучить, вы не считаете?
