Утром я собиралась на работу в режиме «бодрящийся тухлый помидор». Выскребла остатки кофе из баночки, ополоснула лицо холодной водой и попыталась покрутить одеревеневшими бёдрами под карибские мотивы в Ютубе. С верхнего этажа грянуло Деспозито в ответ, я подмигнула соседке Жаклин через потолок, и день начался.
Назло Мише и своим привычкам я надела по-настоящему весеннее платье – шёлковое, пастельно-цветочное, с приятно разлетающейся при шаге юбкой чуть ниже колена. Да, оно было не слишком актуально нынешней моде, но я решила причислить моё студенческое платьице, которое прислала тысячу лет назад тётя из Парижа, к неувядающей классике. И плащ не стала запахивать. Незнакомый мужчина, видимо, со мной в этом согласился, придержав на выходе из подъезда дверь и пожелав хорошего дня. Засмотревшийся на меня и шагнувший в лужу подросток с рюкзаком, разрисованным черепами, тоже добавил баллов в мою копилку «классика не стареет».
Мне не терпелось увидеть Андрея. Точнее, чтобы он увидел меня и сказал… Не знаю, что сказал, но чтобы обязательно не промолчал и улыбнулся, и чтобы в глазах мелькнуло восхищение, как тогда, на презентации. Моё поведение в Конгресс-холле вдруг показалось глупым, а Андрея – вновь героическим. И ужасно захотелось сделать ему что-то хорошее.
Увы, на работе пришлось усмирить собственные эмоции: начальство опять было не в духе. ВГ терроризировал начальников отделов, а затем они передавали вниз по пищевой лестнице распылённый барский гнев. Царевич – не исключение. Отдел закупок колотило по очереди. Анечка, вышедшая из кабинета в поднебесье бледнее обычного, приблизилась к столу с чайником и громко стукнула дном чашки о столешницу.
– Что случилось? – спросила я.
– Я уже не могу, – глухо простонала Анечка. – Три месяца одно и то же: наложим штрафы на товароведов, будем расставаться. Наложим штрафы, будем расставаться…
– Андрей? – удивилась я.
– А кто же ещё? – поджала губы Анечка. – И для разнообразия новый отчёт предъявил. Сидит, злой, бледный, как вампир, только и думает, как из нас кровь высосать…
– Да нет, Анечка, он не такой…
Аня не успела ответить, как из-за своего стола Анжела громко и нагло произнесла:
– Ну конечно, тебе такой. Когда втихаря за непонятные заслуги вручили поездку от Бауффа, будешь петь ещё не то…
Внутри меня пеной всколыхнулось возмущение: как можно легко и походя разрушать репутацию, очернять людей?! И если бы раньше я бы по обыкновению смолчала, то сегодня я неожиданно для самой себя развернулась к отделу лицом и заявила таким тоном, каким вчера мысленно ругалась с Михаилом:
– Заслуги мои весьма понятны. Я работаю в компании пять лет практически без нареканий. Выполняю обязанности по двум должностям. Задерживаюсь по требованию. Посещаю курсы в довесок по настоянию руководства. Никогда не опаздываю. В конфликты не вступаю. Ты, Анжела, можешь этим похвастаться?
Она моргнула накладными ресницами. А я отчеканила:
– Нет. Не можешь. Вопрос исчерпан.
Я плеснула в кружку кофе и направилась в свой угол, чувствуя на себе взгляды всего отдела – канцеляристов, хозов и подарочников. А и пусть! Не стану же я, в конце концов, объяснять, что меня бывшая жена царевича столкнула в бассейн, а он меня ради моего спасения напридумал с три короба в одно мгновенье. Андрей спас мою репутацию, а я буду спасать его!
Анечка сказала, как всегда, успокаивающе и дружелюбно:
– Товарищи, не будем ссориться. Думаю, решение начальства есть решение начальства. И Катя правда у нас хороший работник. Я так и сказала сегодня ВГ на совещании, и Андрей подтвердил.
Я улыбнулась радостно: приятно, когда рядом есть не только способные на подлость, но и такие люди, как наша Анечка. На неё вообще можно равняться: йогой занимается, психологией увлекается, мужа любит, сыном гордится, несправедливости не допускает и при всём том большая поклонница ЗОЖа.
– Спасибо, Аня, – сказала я, с радостью возвращаясь в своё обычное состояние из внезапно активированного режима «не дразни быка».
– Кстати, Катюш, платье у тебя сегодня потрясающее! – сказала Аня.
– Ага, – добавила, подавшись вперёд над своим столом, ассистент Варя. – Я вчера была с подружками в «Сыроварне Власенко», и там девушка была в похожем. Я ещё подумала – вот смак! Ты теперь всегда так ходи, нам нравится!!
– Постараюсь, – расцвела я.
– А что за сыроварня? – поинтересовался Максик из хозов.
– Ой, сплошная гурмания! – причмокнула Варя и принялась рассказывать о сетах особенных сыров, брускеттах, винах и празднике желудка. Обо мне и забыли.
Варя у нас работает столько же, сколько и Андрей, носит в носу кольцо, несмотря на мягкие намёки Анечки, что кольцо мешает её воспринимать серьёзно. На серьёзность Варя и не претендует: яркие футболки, кеды и короткие юбки не мешали бешеной работоспособности и активной жизни за пределами офиса. Если не знаешь, куда пойти, спроси Варю. Посоветует и квест, и кафе, и клуб, и магазин элитного спиртного. В общем, она прямая противоположность Анечке, от которой всегда веет спокойствием, за исключением случаев, когда царевич орёт… Интересно, почему он такой разный? И почему сегодня орёт: ведь вчера был таким милым.
Я улыбнулась себе, вспомнив «не гречку». И начала мысленно придумывать повод зайти к нему в кабинет. И было даже не страшно, что он орёт.
Увы, царевич вдруг выскочил из своего поднебесья, сбежал по лестнице, прошёл к нам широким шагом и сообщил во всеуслышанье:
– Меня больше не будет. Дочка заболела, – и, скользнув по мне каким-то растерянным взглядом, добавил: – Всё срочное на рабочую почту или в Вотс Ап. Без надобности не звонить! Новый отчёт сегодня все должны сделать!
Машенька? Что-то серьёзное? – обеспокоилась я, но спрашивать уже было не у кого, Андрей унёсся, как ураган. Все вокруг с облегчением выдохнули, и только я напряглась. И не случайно: тренькнул внутренний телефон, секретарь Оля сказала:
– Кать, ты только не нервничай… Тебя главный вызывает. По поводу Бауффа. Всё бросай, это срочно!
Мурашки пробежали у меня по рукам. Ой, кажется, не только Анжела была не согласна с тем, что я лучший сотрудник года!
* * *
Минуту спустя я стояла в своём красивом платье в кабинете главного Жирафа и думала, что уж лучше бы я пришла в джинсах и застёгнутой наглухо рубашке – с голыми руками и лепестковой юбкой я отчего-то чувствовала себя совсем беззащитной. И туфельки эти некстати. Впрочем, под взглядом ВГ даже наш начальник склада, бодибилдер с бородой и татуировкой на громадных бицепсах, ужимается в росте. Что уж про меня говорить.
Виктор Геннадьевич встал, подложил бумаги под мраморного льва на столе и произнёс басисто-королевским тоном:
– Катерина? Да, Катерина, – словно забыл, как меня зовут. – Как вам у нас работается?
– Спасибо, хорошо, – сглотнув, пискнула я.
