ВГ был не таким красивым мужчиной, как его сын, но впрочем, таким же породистым, говорящим раскатисто-бархатным басом, способным одним звуком пригвоздить подчинённого к полу. С крупной головой и руками, широким торсом и королевской статью. Ему бы очень пошла мантия, подбитая горностаем, и жезл в руки вместо ручки Паркер. Впрочем, даже обычный письменный прибор в пальцах ВГ смотрелся оружием.
– Вы работаете у нас не первый год, – пристально, по-бычьи смотрел на меня владелец сети, – и должны знать, что я не приветствую нетрудовые взаимоотношения в своём коллективе. Особенно, если они влияют на рабочий процесс. Вы понимаете, о чём я?
Я мотнула головой, а дух у меня уже перехватило: он об Андрее? Но почему…
ВГ шагнул ко мне и опёрся бёдрами о край продолговатого стола для переговоров. Взгляд его был таким тяжёлым, что, казалось, оседал радиационной пылью на моих плечах.
– На самом деле, понимаете, – рыкнул он. – Вы девушка не глупая. А мой сын – натура увлекающаяся. Молод ещё, эмоции бьют через край. А потом по голове. И рикошетом по семейному бизнесу.
Снова тяжкая пауза.
– Ч-что вы хотите сказать? – рискнула я подать голос, понимая, что он ждёт этого.
– А то, что из-за легкомыслия и головотяпства Андрея в коллективе начались нездоровые сплетни.
Я вскинула глаза, наткнулась на свинцовые радужки за чёрными гвоздиками-зрачками ВГ. Захотелось попятиться и сбежать, сломя голову. Но я решилась сказать:
– Если вы говорите о назначении меня «лучшим сотрудником», то Андрей Викторович просто нашёл выход из патовой ситуации, в которую нас поставила его бывшая супруга.
– А вот это тоже «патовая ситуация»? – спросил грозно старший Жираф и повернул ко мне плоский экран монитора.
Я увидела, как на камере мы с Андреем целуемся в полутьме у копировального аппарата. А с лестницы на нас оторопело смотрит уборщица. Сердце моё провалилось в желудок. Я облизнула губы, не зная, что сказать. А так хорошо начиналось утро…
ВГ отвернул обратно монитор и пробасил:
– Значит так, Катерина. Вы не уволены сегодня только по одной причине: я дал слово.
– Андрею Викторовичу? – еле слышно прошелестела я.
– При чём тут он?! Вашей бабушке! – буркнул Виктор Геннадьевич.
Я сглотнула и убрала со лба волосы похолодевшими руками. А бабушка моя при чём? Она умерла два с половиной года назад.
Не обращая внимания на моё замешательство, ВГ продолжил:
– У Андрея мозгов нет. Надеюсь, у вас их больше. Знание трёх языков предполагает их наличие. Вы напишете отказ от поездки на Мальдивы в Бауфф, причину сами найдёте. И пресечёте любые, – он мотнул подбородком в сторону монитора, – подобные поползновения этого юного дурака. Я не позволю мою компанию превращать в бордель! Это ясно?!
Слова застряли у меня в горле, а обида в сердце.
– Надеюсь, ясно! – прорычал директор. – Иначе я применю к вам такую систему штрафов, что вы сами найдёте повод расстаться с компанией, и слово нарушать мне не придётся!!
А-а, э-э… в моей голове наступила тишина, отвечать было нечего. Приказ хищника «А теперь идите и работайте!!!» заставил меня вздрогнуть и вывел из состояния полудохлого суриката ровно для того, чтобы выйти из кабинета на ватных ногах и рухнуть на стул возле Олечки.
– Уволил?! – всплеснула она руками.
– П-почти… – выдохнула я.
– Водички дать?
Я не ответила. Я вдруг подумала об Андрее, как ему, должно быть, было больно и плохо слышать подобное от отца. Наверняка чаще, чем мне. И сегодня утром не исключение. Как после этого не орать на весь мир? Меня вон трясёт, как липку в ураган. А ещё отмена решения Андрея перед всей компанией опустит его в глазах всех. О себе я не стала думать. Кто я? Просто переводчик, штатный, никому невидимый сотрудник. А он – будущий директор, он… Сердце моё сжалось. Я встала. Ноги мои дрожали и казались мне тонкими и ломкими, как у статуэтки из хрусталя. Но я шагнула обратно к кабинету главного, постучала робко и, не дожидаясь ответа, открыла.
Виктор Геннадьевич оторвал глаза от монитора. Я шагнула внутрь, как в пасть голодного льва.
– Что ещё, Катерина? – рыкнул он.
– Н-нет, – сказала я.
– Что нет? – не понял тот.
– Я не напишу Бауффу.
– Вы в своём уме? – приподнялся, закипая гневом ВГ.
– Д-да, – выдохнула я. – Очень. Сегодня особенно. Если Андрей Викторович решил, значит, так будет. Он – мой непосредственный начальник, и я выполняю только его распоряжения…
– Катерина!
Ой, кажется, два ярко-красных лазера шарахнули по мне из глаз старшего Жирафа!
Я – дура! Ипотечная новостройка в моём воображении обрушилась и бетонными плитами долбанула меня по голове, загрохотала, пылью горло забилось. Ой, я сейчас расплачусь… Нет!
И я выпалила последний патрон дерзости, предположительно себе в лоб:
– И ещё… Андрей Викторович не д-дурак. Н-но в офисе я целоваться не буду… Обещаю. Извините!
И выбежала, пока ноги несли…
Глава 24
Работой меня завалило по самое нехочу. Немецким поставщикам одно нужно, отделу продаж – другое, юристам – договор и акты, нашим – письма от японцев и китайцев. Во время похода за водичкой к диспенсеру я задумалась о клонировании. Покосилась в сторону третьего этажа, где ВГ обитает, – уж не было ли особого распоряжения свыше упахать меня, как коника в посевную? Чтоб копытца отбросил и не целовался…
С другой стороны, в забитую работой голову больше ничего не помещалось: ни размышления о судьбе бунтовщиков в королевстве Жирафов, ни страхи про платежи пятого числа, ни возмущение тиранией и деспотизмом, ни дедуктивные попытки вычислить связь бабушки с ВГ. Хотя мысли об Андрее и Машеньке всё равно просачивались между строк перевода.
Что ему сказал отец? Что Андрей думает обо мне после этого? А после вчерашнего? Не болит ли у него разбитая бровь? А главное, что с малышкой?
В обед я не выдержала. Написала в Вотс Апе:
«Что с Машенькой? Надеюсь, не очень серьёзное?»
Он не ответил ни через пять минут, ни через пятнадцать, и я мысленно отлупила себя по рукам. Ну зачем я лезу в чужую жизнь? К чужому ребёнку? Разве он приглашал меня? Просил об участии? Обещал что-то?
Один поцелуй… Возможно, для него он ничего не значит?
Вопросы и ответы с каждой минутой спускались всё ниже по шкале радости, до грусти, до дрожи в пальцах и слабости в коленках. Меня даже стало подташнивать от волнения. И я всё меньше думала о работе, начала делать ошибки, опечатываться через слово.
Да, с таким раскладом меня точно уволят. А тогда… В голове видеоклипом со мной в главной роли разложился романс Изабеллы Юрьевой в вольной интерпретации:
