«Зима, метель и в крупных хлопьях При сильном ветре снег валит, У входа в храм одна в лохмотьях Катюшка нищая стоит. И подаянья ожидая, Она всё с глупостью своей. И летом, и зимой босая, Подайте ж милостыню ей. О, дайте милостыню ей…
[8]»
В момент кульминации жалобной песни, когда я представила себя в поисках булочки от гамбургера в мусорнике у МакДональдса, нищая и гордая, как певица Мадонна в эпоху дозвёздной юности, и проезжающих мимо на золотой колеснице Жирафа-младшего и Жирафа-старшего в мантии с красным подбоем, лавровом венке и с французским батоном вместо жезла, мой смартфон звякнул. Я жадно схватила его и впилась глазами в экран.
«Температурит. Капризничает. Врач сказал, вирус подхватила в садике. В общем, грипп», – написал царевич.
Ответил! Он мне ответил!
Температурит…
И через пару мгновений пришло ещё:
«Спасибо, Катя!»
Мне показалось или правда было написано с чувством? Я аж подскочила на своём стуле и растеряла себя на пиксели от волнения.
– Тебе кто-то кнопку подложил, что ли? – хмыкнула проходящая мимо бухгалтер Марина.
– А?! – Я глянула на толстушку в трикотажном платье, изумившись так, словно она была зелёным человечком, предлагающим у подземного перехода каталоги Эйвон.
– Некоторые только и делают, что в телефон пялятся вместо работы, – проворчала Анжела.
– Ты не о себе случаем, душа моя? – хихикнул Максик из хозов.
– А я себе новый телефон присматриваю, – невпопад вставила Варя. – Вы какой посоветуете?
Мне было абсолютно всё равно, о чём они говорят. Или о ком. Мне хотелось нырнуть в экран Вотс Апа, как в портал для перемещения, и телепортироваться к Андрею. Увидеть его глаза. Взять Машеньку на ручки и, как волшебная фея, вылечить её одним поцелуем в лобик. А его – в бровь. И чтобы было всё хорошо, чудесно; чтобы от взмаха руки вокруг запели кофейники и заплясали чашки, влетели в окошко белые голуби и мышки в юбочках спели песенку, как в Диснеевском мультфильме. Ну, почему я не фея?
Резкий звонок телефона вернул меня в реальность.
– Договор готов? – спросил юрист Женя.
– Нет, – спохватилась я, – но скоро.
– Скорее давай. С утра жду!
– Извини, я постараюсь… – пробормотала я и переключилась на рабочее поле Традоса.
Бог мой, как же сложно теперь было сосредоточиться на работе! Спасибо тому, кто придумал Традос – программу для переводчиков, подставляющую стандартные слова и фразы из баз данных на заданную тему. С горем пополам я сдала договор, и снова звякнул телефон. С замирающим сердцем я глянула на экран и опешила: не Андрей. И даже не Агнесса.
Это было сообщение от Миши, моего бывшего…
Что ему от меня надо?!
Моя рука дрогнула в порыве удалить сразу же, но любопытство победило. Я открыла послание и зависла.
«Зайду к тебе вечером после работы, малыш. Очень надо поговорить!» И смайлик с поцелуйчиком. Три.
Что?!
Вот сейчас реально захотелось телефон разбить, и чашку, и тарелку с приблудным печеньем. Особенно за смайлики! Два года! Почти два он молчал, он даже думать не хотел, как и на что я выживаю, а теперь пишет?! Называет меня по-старому «малыш»?! После того, как я смачно послала его вчера ночью перед компьютером ко всем чертям?
Он пишет и хочет встретиться теперь, когда я перестала думать, в чём виновата, а главное – надеяться, что он одумается и вернётся, попросит прощения, и я спустя некоторое время его прощу… Сегодня я точно знала – Михаил мне не нужен, и в моей жизни ему появляться не стоит! Даже если с Андреем всего лишь игра, даже если я встану нищенкой на паперти, как в романсе…
Я жёстко надавила пальцем на сообщение и на иконку с корзиной. Удалить ко всем чертям. Даже ответа не удостою! Много чести.
Как хорошо, что сегодня вечером китайский, а потом занятия у Дианы на пилоне. Даже если Михаил заявится без приглашения, вряд ли прождёт меня у подъезда до десяти часов. И вдруг что-то ёкнуло в груди.
Кажется, я ещё не всё проработала, раз столько эмоций… Или я имею на них право? Я раньше об этом никогда не думала – просто стыдилась и пыталась всё вернуть в себя, загнать в дальний угол.
А теперь я обвела глазами наш гудящий, цокотящий по клавишам, сосредоточенно думающий и испещрённый звонками телефонов, как трассирующими пулями, опенспейс. Столько людей, столько склонённых голов: рыжих, смоляных, блондинистых, завитых, лысых… и столько эмоций – вон Сергей недовольно бурчит что-то в трубку, Аня с видом истинного коуча беседует с Анжелой, та брыкается. Хихикают у кухни вдалеке весёлые девчонки из финансового отдела Рита и Лёлька, чешет в недоумении нос карандашом Максик… У всех эмоции, свои собственные, не придуманные. И они не задумываются, есть ли у них право на то, чтобы быть весёлыми, грустными, спокойными или с придурью. Все есть. И я есть. А значит, я тоже имею право чувствовать то, что чувствую – как же это легко, оказывается! Уравнение решено!
Я вдохнула-выдохнула и отправила в чёрный список ВотсАпа контакт с красивым лицом истинного мачо под именем «Миша». Без ненависти, без гнева. Просто там ему и место. И пусть не улыбается тут.
На душе полегчало, тучи разошлись. Я закусила кончик ручки и принялась доделывать задания из серии «срочно-пресрочное, иначе пожар», а не просто «срочное, надо вчера» или «срочное». Отчего-то переводчику никто не присылает задания, как нормальному человеку, а только с красными флажками – вся почта ими пестрит.
Пять лет назад, когда я только пришла в «Жираф» сразу после университета, столько работы не было. Можно было печатать не так, что пальцы дымятся и паровоз вперёд летит, а даже иногда поглядывать в электронную книжку. Но теперь наша сеть набрала вес и заматерела, мы стали закупать не у московских посредников, а напрямую за рубежом. Теперь мы сами для половины России – посредники. Оптовый отдел и интернет-продажи разрослись на полэтажа, а раньше сидели всего трое ребят в кабинете под лестницей, сиротливые, как Гарри Поттер. Теперь у них не конурка, а целая магическая академия.
А второго переводчика не берут, «бюджета нет», и в прошлую аттестацию мне оклад повысили только на два процента, как и в позапрошлую.
– В Европе так повышают, мне сын сказал, он работает в самих Оум-энд-Стоунз, – гордо и безапелляционно заявил тогда ВГ менеджерам и не захотел слушать ничего ни об инфляции, ни о санкциях.
Как же мы все уже тогда ненавидели Андрея Викторовича! И как же я его сейчас лю… Я запнулась и испугалась своей мысли – «люблю»? Запила скорее водичкой и проморгалась. Нет, нет! Я не готова! Это так, ляпнулось…
А на заднем фоне моей паники пронёсся транспарантом кумачовый вопрос: «Откуда эта боязнь – испытывать настоящее, быть собой?»
