После десяти пропущенных звонков я набирать Катерину перестал. Позвонил Ольге, секретарю и спросил, на месте ли переводчица. Мол, у меня вопросы к ней есть. Та ответила, что сидит. Я сдал Маруську няне, и пошёл на работу, волнуясь, словно перед первым свиданием. Ноутбук чуть не забыл.
Вошёл в офис, поднялся по лестнице. Глянул в угол и, увидев склонённую над бумагами кудрявую голову, почувствовал холод по спине. Хотелось рвануть к ней, в глаза заглянуть и сказать что-нибудь глупое, нежное, но такое, чтобы улыбнулась. Чёрт, не обидеть бы снова! Я ведь не специалист по Ромашкам!
Ну и ладно, разберусь как-нибудь. Когда Маруську из роддома забрал, даже дотронуться боялся – такие пальчики тонкие, пяточки, и ничего, искупал как-то в первый раз. Чуть сердечный приступ не получил, а потом привык.
Я поднялся к себе, стараясь не пялиться. Хотя даже спиной чувствовал, что она там сидит.
В кабинете сел в кресло, потянулся к внутреннему телефону. Замер. Как-то после утреннего демарша Катерину вызывать к себе было неловко. Я же извиниться хочу. Сказать, что ничего такого не имел в виду.
Вовремя зашла Аня, старший менеджер, с вопросами по отчёту. Я еле сосредоточился. А потом придумал:
– На этом всё. Катерину, переводчицу, ко мне вызови, пожалуйста.
– Хорошо, Андрей, – Аня пошла к выходу, но остановилась, взявшись за ручку двери, и сказала: – Слушай, я конечно, не имею права тебе указывать, но по-человечески прошу – если наша Катя накосячила, сильно не ругай. У неё беда какая-то случилась. Заплаканная вся пришла. И я вижу, что она работает, а по щекам нет-нет, да слёзы катятся.
– Плачет? – у меня сердце зашлось.
– Ну да. С ней такое редко случается. Она вообще девушка сдержанная, работает себе и работает, как пчёлка. Но тут явно что-то серьёзное произошло. В последний раз я её такую видела, когда она с мужем разводилась. Года два назад.
– Я понял, спасибо, – буркнул я, чувствуя себя дерьмовее некуда. Хотя, наверное, у неё ещё что-нибудь случилось. Не может она так плакать от пары слов! Я встал с кресла, теребя ручку. – Аня, раз уж разговор зашёл о Катерине, что ты вообще о ней сказать можешь? Ты же лет десять в «Жирафе» работаешь, да?
Аня посмотрела на меня странно, как мама, когда я в школе соврать пытался, но всё-таки ответила:
– Катя – очень хороший человек, добрый, отзывчивый. Правда, достаточно закрытый. Что, в принципе, не удивительно с её жизненной историей.
– А что с ней? – подался я вперёд.
– Ну, это личное, – замялась Аня.
– Ты же знаешь. И я должен знать. Ты сама мне твердишь о ценности человеческих ресурсов. Анжелу уговорила же не увольнять за сплетни? Так расскажи мне о Катерине! – с напором проговорил я. – Руководитель я или кто?!
Аня снова весьма неоднозначно пожала плечами, помолчала немного. Тоже мне дзен-монах!
– Ладно. Возможно, вам действительно лучше знать… – Аня развернулась и прикрыла дверь плотно, понизила тон голоса. – Три года назад после очень сложной беременности Катя родила мёртвого ребёнка.
– Три?! – округлились у меня глаза.
– Да. Потом у неё умерла бабушка, которая её воспитала. А муж ушёл к близкой подруге. Катя и раньше была не чересчур раскованной, после всего этого из неё слова не вытянешь.
Я сглотнул. Офигеть. А я с ней так вольно… Кажется, Дарт Вейдер рядом со мной Красная Шапочка, осипшая от гриппа.
– И ещё, – добавила Аня, – муж уговорил её на ипотеку. Оформили на Катю, только какую-то не очень выгодную нашли. Когда он ушёл, все выплаты остались на Кате. Так что вы её не спешите увольнять, если что. Девушка в бедственном положении. Она не жалуется никогда, но мы её подкармливаем всем отделом. Печеньки всякие, пирожки на общий стол таскаем. Ну, чтоб вы знали. – Анин голос стал строже: – Только вы с ней об этом не обмолвитесь. Она если узнает, перестанет брать. Для неё чувство собственного достоинства на первом месте. Хоть и самооценка у неё, конечно, занижена…
– Нет, – я мотнул головой, поражённый услышанным, аж ком в горле встал, – разумеется, не скажу. Спасибо, что просветила, Аня!
– Теперь я пошла?
– Да-да…
– А Катю вызывать?
– Позже, – кивнул я, погружаясь в раздумья.
Эх, Катя-Катя! Значит, самооценка занижена? – Я кашлянул в кулак. – Тут правильно сказал Зигмунд старина Фрейд: «Прежде чем решать, что у вас занижена самооценка, убедитесь, что вы не окружены идиотами». Один из них смотрел на меня с тёмного экрана монитора. Только что мне со всем этим делать?
Особо размышлять не пришлось, дверь распахнулась без стука, и в кабинет влетела Катерина. Волосы дыбом, глаза сверкают.
– Катя… – привстал я.
– Вот! – шмякнула она со всего маху на стол белым конвертом, в котором у нас зарплату выдают, и сверху швырнула бумажку. – Так меня ещё никогда не унижали!!!
На бумажке было написано нервным почерком:
«Заявление. Прошу уволить меня по собственному желанию…»
Я выставил вперёд руки.
– Тшш…
– И не «тшш» на меня! – выпалила Катя. – Я не позволю! Я ухожу!
Ого, сколько огня, прикуривать от неё можно! И такая красивая, чёрт!
Я встал, взял в руку заявление и конверт.
– Давай разберёмся, – сказал я, стараясь оставаться спокойным. – Что вызвало такую реакцию? Если моя утренняя неудачная шутка, то я как раз хотел извиниться…
– Вот! – снова рявкнула Катерина басом, на опоре, как на тех гопников в майках-алкоголичках, и ткнула пальцем в конверт.
– Что плохого с зарплатой? – изогнул я бровь.
– Он ещё издевается!!! Да сколько можно! – продолжала Катерина на полной громкости.
Уверен, скоро сюда сбежится охрана. И пожарники. А покупатели из магазина ломанутся в панике, решив, что тревога. Надо было что-то делать. Я обошёл вокруг стола. Катерина искрила:
– Кто я вам?! Я не петрушка, чтобы так!!!
Слов она сейчас не услышит. Я шагнул к ней, обхватил ладонью затылок и, удержав, впился губами в её горячие губы. Она трепыхнулась. Стукнула по плечу, но я крепко держал. Губами, всем телом приник, пока не почувствовал, что она обмякла.
Кажется дверь открывалась. Пофиг. Ураган, наконец, затих, можно подсчитывать убытки… Только её я не отпущу, пусть не надеется!
Не выпуская Катю, я приподнял голову. Она раскрыла глаза, блестящие, как после долгих слёз, и посмотрела оторопело, не моргая. А я спросил ласково, нависая над ней:
– Ну, что там не так с зарплатой?
– Как вы могли… начислить мне бонус… за нашу ночь…? – пробормотала Катя, начиная вновь закипать.
– И вовсе не за ночь, – соврал я, решив не вдаваться в подробности про её дежурство с Маруськой, мало ли, какие это бури у неё вызовет. – Это за китайский.
