В ответ всё закружилось в поцелуе: и я, и стены, и потолок, и динозавр, ощетинившийся щедрым «спасибо». Я почти растворилась в нём, и только уголком сознания думала: а Маша, а как же Маша? Можно ли при ребёнке?..
Когда Андрей отстранился от меня, я увидела, что Маша радостно прыгает рядом:
– Плинц и плинцесса! Мои!
Я почувствовала тёплую ладошку в моей, и тут же прикосновение кисти Андрея – это Маша соединила нам руки. И смотрит снизу вверх с восторгом. С ума сойти! Но ведь у неё есть мама… Я даже растерялась немного. Подняла глаза на Андрея.
– Скажи, Катя, – в запале проговорил он, – ты бы уехала со мной? С нами?!
От обрушившегося на меня разом счастья, сердце билось так сильно, что было всё равно, что он имеет в виду. Китай? Мальдивы? К чёрту на рога? Конечно, хоть сейчас!
– Да, – ответила я, и мурашки побежали по моей спине.
– А ты бы не перестала любить меня, если бы я был преступником?
– Что ты говоришь, Андрюша? – удивилась я. По-моему, у него действительно жар. Я коснулась свободной рукой его лба. – Ты горячий!
– Будешь тут. Как кипяток…. Так ты любишь меня, Катя? – спросил он.
– Да, да, конечно! – воскликнула я.
Он высвободил руку и протянул мне жвачку.
– Тогда попробуй.
Неожиданное продолжение. Я взяла её, недоумевая.
– Хорошо, я потом…
– Нет, попробуй сейчас. Пожалуйста!
– Она волшебная! Из сказки! – сказала Машенька. – Мне мапа тоже такую дал!
– Д-да, да, у всех должны быть волшебные жвачки. Прямо сейчас! – пробормотал Андрей, чересчур волнуясь.
– Ну хорошо, – согласилась я и, развернув, положила в рот сладковатую резинку. Прожевала. На вкус обычная. Даже не сочный арбуз и не корица с перцем. Волшебство без вкуса и запаха. Гипоаллергенное, видимо…
– Нравится? – Он смотрел на меня так, словно дал попробовать паюсную белужью икру из золотой коробочки и боялся, что я скривлюсь и скажу «гадость».
– Да, – кивнула я, тщетно пытаясь понять, какая загадка прячется за его зрачками, и что быстро снимает температуру. – Мне кажется, тебе нужно домой, Андрюша, отдохнуть. Хочешь, я с Машей посижу?
– Да, позже обязательно. А сейчас давай, – раскрыл Андрей ладонь.
– Чего? – опешила я.
– Жвачку обратно.
Э-э…
Но он поднёс ладонь прямо к моим губам. И пришлось вернуть ему резиновое угощение. Андрей зажал жвачку в кулак и сунул его в карман брюк. Потом снова поцеловал меня. Коснулся горячим лбом моего лба и носом носа. Пробормотал:
– Что бы ни случилось, я никогда не хотел тебя обидеть! Знай это, хорошо? Знай! И прости…
Мне было хорошо и странно, и я решила, что нам всем срочно надо домой. Там я закутаю Андрея одеялом, суну градусник под мышку и налью чаю…
И вдруг он с силой дёрнул меня за волосы.
Я ойкнула от неожиданности и боли. Открылась дверь в наш класс. На пороге появился Добрыня. И послышалось Машино восторженное:
– Ой, дядя, ты медведь?!
* * *
– Кажется, это тебя! – сказал Андрей.
Провёл, как школьницу: пока я оборачивалась, он подхватил Машу и исчез с ней так быстро, что я лишилась дара речи. Что это было?
Так я и пробормотала себе под нос, садясь за парту в полном ошеломлении:
– Что это было?!
Ли Юн посмотрел на меня неодобрительно, затем обвёл взглядом других студентов:
– Слушайте внимательно, сейчас будет важная тема!
– Я не знал, что у вас есть ребёнок, – прошептал Добрыня, который несмотря ни на что вновь сел за парту рядом со мной. Приятно, когда люди не обидчивы.
– Я тоже… Хотя, позвольте, – опомнилась я, – это не мой ребёнок. Это дочь Андрея.
– А так похожа!
– Всякое бывает на свете, – пробормотала я, проводя рукой по тому месту, где царевич пытался лишить меня скальпа. Очень было чувствительно до сих пор. Но обидеться я не успела. Сердце тревожно стучало: если Андрей в таком неадеквате, как он поведёт машину?! Ещё и с Машей!
– Да, говорят, существуют схожие генотипы, – не отставал Добрыня. – Вы и с ним одного типа, южного. Похожи даже. Как ни прискорбно мне это отметить…
Я не слушала ни его, ни Ли Юна, я набирала сообщение Андрею, пытаясь выяснить, что происходит. Не ответил. Осторожно прикрыв рукой телефон и почти согнувшись над партой, я позвонила Андрею. Не берёт.
– Чем он вас огорошил? – шёпотом допытывался Добрыня.
– А? Что?
– Ну, вы сказали: «Что это было», когда пришли…
Я моргнула.
– Ах, да… Вы совершенно случайно не знаете, какая может быть связь между словами: «жевательная резинка, волосы, преступление»?
– Ого ребус! – изумился Добрыня. – Я точно не знаю, но можем спросить гугл.
Ли Юн продолжал приводить примеры. Речь на китайском сейчас мной воспринималась… как на китайском. Для чайников.
Добрыня тоже увлёкся не бизнес-лексикой и начал мне на ухо зачитывать:
– «Как убрать жевательную резинку из волос»… «Кодекс поведения блондинки», не то? О, «использование волос, слюны и пота в расследовании»…
– А что там об этом? – заинтересовалась я.
Добрыня сунул мне под нос свой смартфон размером с сапёрную лопатку, и я прочла:
«В судебно-медицинской практике исследования вещественных доказательств биологического происхождения довольно часто возникает необходимость устанавливать присутствие следов различных выделений человека (слюны, мочи, пота и др.), чтобы решить вопрос о возможности происхождения этих вещественных доказательств от конкретного лица (потерпевшего, подозреваемого или обвиняемого)… Изымать следы слюны нужно с предметом-носителем (окурок, жевательная резинка, посуда и др.).
[12]»
А зачем Андрею моя слюна? – ещё сильнее озадачилась я, понимая, что не усижу на месте больше ни секунды. Слово «преступник» сверлило мозг. Что Андрей задумал? Причем с Машей?!
– А вот тут ещё говорится про тест на отцовство, – прошептал зычно Добрыня.
У меня ухнуло сердце. Лана что-то устроила? О да, она же говорила про месть! А Андрей? Такого неадекватного я его никогда не видела… Всё это очень плохо, очень. Я должна срочно его найти!
– Какое такси сейчас дешевле всего? – спросила я Добрыню.
– Зачем такси? Я вас отвезу!
– Это неловко. И простите, мне нужно бежать прямо сейчас, не дожидаясь конца урока!
