– Я вижу, понял. – И он вслух проговорил, выпрямившись: – Господин Ли Юн, прошу вас, отпустите нас, пожалуйста! Очень срочные проблемы. Я планшет на записи оставлю, можно?
– Ну если надо, идите, – не очень довольно ответил китаец.
Впрочем, его из дзен-созерцательности двум нерадивым студентам было не выбить. Зависть. У меня уже тревога колотила дятлом по темечку. Рассыпавшись в извинениях, мы подхватились с Добрыней с места и выбежали в коридор. Я продолжала набирать Андрея. Но он не брал телефон. А потом вообще послышалось отвратное: «Абонент вне зоны действия сети…»
– Куда едем? – спросил мой добровольный помощник размером с дирижабль, усаживаясь в такую же габаритную машину.
Я назвала адрес Андрея, и мы помчались.
* * *
Консьержка не хотела меня впускать, но Добрыня умаслил её улыбкой и пообещал:
– Она только на минуточку! Буянить не будет, честно-честно! Я у вас в заложниках останусь, если что.
Консьержка недоуменно посмотрела на лицо «заложника» шире её командирского окошечка, и ничего не сказала. А я взлетела на шестнадцатый этаж, помогая собственным нетерпением лифту ползти быстрее. Но и тут меня ждал провал. На звонки и стук в дверь никто не откликался. Я приложила ухо к двери. Тишина. Их нет дома. А где они могут быть? В офисе? У дедушки? Уехали?!
Мысль о старшем Жирафе отозвалась дурнотой. Я сглотнула и посмотрела под ноги. На резиновом коврике у порога лежала скомканная, изорванная бумажка с отпечатком подошвы. От неё разило яростью. Я наклонилась и прочла надпись на штампе «Московский районный суд». В волнении принялась рассматривать кусочки бумаги с печатным текстом.
«Повестка», «Гриналь…», «В качестве ответчик…». Из нескольких обрывков я сложила: «по делу: об изменении порядка общения с ребёнком».
У меня ухнуло сердце, и всё похолодело – неадекватность Андрея стала понятна: Лана хочет отнять у Андрея Машу! Но у них ведь наверняка ранее был уже суд, они же разводились. Так почему Андрей был в таком состоянии? Может, что-то новое открылось? У Ланы появились компрометирующие его факты? Что-то ужасное?
Мысли продолжали хаотично скакать в голове, как атомы после Большого взрыва.
А мои волосы при чём? Ничего не понимаю…
Что бы там ни было, я знала одно: Андрей – «мапа», и по тому, с какой нежностью и лаской он общался с дочкой, было ясно – она для него всё. Я таких отцов в своей жизни не встречала, может, разве что на картинках вконтакте про «сумасшедших пап». Но я их всегда старалась быстро закрыть, сразу после умиления испытывая мучительную зависть и считая, что мне такое счастье в реале недоступно. И вот он оказался рядом, настоящий, любящий. Мой царевич. Самый прекрасный на свете! И он… – я сжала обрывки повестки в повлажневшей ладони, – он готов на преступление. Ради дочки.
Я осмотрелась вокруг растерянно. Что же делать?! В отчаянии набрала номер царевича, умоляя про себя: Андрюша, родной мой, любимый, ответь!
Не ответил. Телефон по-прежнему был выключен. Куда же теперь? Где его искать?!
Я достала из сумки тетрадь, вырвала лист и написала на голубых клеточках:
«Андрей! Андрюша! Я волнуюсь. Позвони мне, пожалуйста!»
Подумала и приписала:
«Ты нужен мне, как… как ты! Ты нужен мне! Вы оба нужны!!! Катя»
И я пошла к лифту, судорожно размышляя. Пока заторможенный лифт спустил меня к Добрыне, в голове сложилось решение: надо ехать в офис. Он может быть там. Или у своего отца дома. Ведь когда плохо, прежде всего обращаются к родителям! Надежда загорелась в душе – ВГ разумный, он не позволит Андрею наделать глупостей. Даже хорошо, что диктатор! Но я… я должна быть в этом уверена! Телефон и адрес старшего Жирафа наверняка должны быть у охраны.
– Ну что? – спросил Добрыня. – Теперь домой?
– Нет, мне нужно на работу, в Жираф, – сказала я.
– Так поздно уже!
– Супермаркет еще работает.
– Как скажете, Катюша, – развёл руки Добрыня. – А что случилось-то?
– Пока ничего, – выдохнула я. – И надеюсь, что ничего не случится.
Мы в две секунды сели в чёрный Порше и поехали.
– Завидую ему, – вдруг признался Добрыня.
Я растерянно взглянула на своего спутника, открыла рот, чтобы что-то ответить, и закрыла. Что я могу сказать? Что моё сердце долго молчало и от людей пряталось, а теперь раскрылось и затанцевало только для Андрея? Сказать, что теперь оно балансирует на краю пропасти, умирая от беспокойства? Как можно заявить, что человека не любишь? Хорошего человека? Я не любила Добрыню, но чувствовала искреннюю благодарность и потому тихо произнесла:
– Спасибо вам за помощь, Денис. Вы даже не представляете, насколько она для меня важна! Вы очень хороший человек!
– Всегда пожалуйста, – расцвёл Добрыня, сейчас вовсе не такой некрасивый, как прежде. – Можете использовать меня в хвост и в гриву, мне только приятно!
Я улыбнулась и мысленно пожелала ему счастья, а ещё ту, которая увидит в нём спрятанную от других душевную красоту. Не может быть, чтобы она не нашлась! Если даже моё замороженное обидой и страхами сердце проснулось, значит, и ему повезёт!
Через несколько минут мы подъехали к жёлтой громадине Жирафа и остановились на парковке прямо у выхода.
– Спасибо вам! Огромное! – сказала я.
– Я подожду вас.
– Нет, нет, спасибо, – по интуиции ответила я. – Дальше я сама!
И выскочила из машины.
Прежде чем сунуться к охранникам, пикнула пропуском, побежала на второй этаж и выше по лестнице в поднебесье в кабинет Андрюши. Толкнула дверь и ввалилась в тёмную пустоту. Никого. Но я найду его! Глянула на пролёт на третий, вздрогнула, но тут же наскребла смелости в дальних уголках моего «Я», и пошла по ступеням. Я жутко трусливая, но на минуточку смелой притворюсь, можно? – сказала я сама себе, стараясь не споткнуться на лестнице. Мне навстречу вышла Анжела с красочной папкой в руках.
– Катя?! – удивилась она. – Ты зачем так поздно на работу вернулась?
– Очень нужно! Ты Андрея не видела?!
Анжела отрицательно мотнула головой.
– Что он забыл в офисе в это время?
– А ВГ здесь?!
– Да, я от него. Задолбал уже своими придирками. Опять иду переделывать листовку. Так что давай, удачи!
И мы разошлись.
Секретаря Оли не было на месте. Дверь главного возвышалась над красным ковролином приёмной с важностью дубовых врат, ведущих в королевскую залу. Я сглотнула. Рад мне ВГ не будет. Он же мне ясно сказал не приближаться к Андрею. Стоит сейчас открыть рот, и главный откусит мне голову. Я заколебалась. И тут же рассердилась на себя.
Нет, я не могу! Не могу иначе! Бояться буду потом. Залезу дома под одеяло, когда всё успокоится, и буду бояться. Но не сейчас…
