За дверью послышались тяжёлые шаги. Я сжалась, больше всего на свете боясь, что это Андрей. И потому мотнула головой.
– Не уйду. Пока не поговорим…
– Не буду я с тобой разговаривать, дрянь кучерявая!
От усталости, переизбытка чувств и невозможности уйти, я всхлипнула и расплакалась. Навзрыд.
Шаги протопали мимо. Взбешённая Лана собрала торчащие во все стороны волосы и воинственно скрутила их на самой макушке в дурацкую гульку. И тут я её узнала.
– Светка? – проговорила я со сморщенным от плача лицом. – Света?
Моя соперница замерла и близоруко прищурилась. Через секундную паузу она моргнула:
– Катька… Ты, что ли?
– Да, да, я Катя Кутейкина. Точнее Морозова. Когда замужем была… Помнишь, мы лежали с тобой в одной палате в роддоме в Сочи? В марте! Три года назад.
Лана моргнула ещё раз и сказала неуверенно:
– Катя… А чего ты такая худая? Щёки где?
Я пожала плечами, пытаясь подавить рвущиеся наружу всхлипы:
– Это ж я от беременности хомяком была. Сошло всё. Ты тоже похудела. И твой нос… Он какой-то другой…
– Пластика.
Мы стояли и рассматривали друг друга, как два кота при знакомстве, размышляющих, устроить ли драку или обойтись фырканьем.
– Блин, Катька, если б ты не заплакала, я б тебя не узнала! – сказала Лана, разжимая кулаки.
– Я тебя тоже… Ты сильно изменилась.
– Нет, правда! – воскликнула Лана. – Только ты во всём роддоме так плакала, до жути скривившись, что было бы смешно, если б сердце не разрывалось, когда у тебя тогда малыш умер. Ты так убивалась, я помню… А потом тебя забрали в реанимацию. Девчонки думали, что ты всё… Ведь у тебя мальчик был, да?
– Да, сыночек, – сказала я, растирая по щекам слёзы. – Лёгкие не раскрылись.
– Блин, Катька. А я тебя так… Ты прости. Я тебя не узнала, – пробормотала растерянно Лана. – Ты это… не плачь, пожалуйста. Не плачь. Ты так жалостливо плачешь, сразу тот ад вспоминается.
– Хорошо, – я вытерла глаза.
– Водички хочешь?
Я пожала плечами. Лана забрала у меня бутылку и сказала:
– Хотя какая нафиг водичка, если есть шампань? Пойдём на кухню.
* * *
Мы сидели за круглым столом, накрытым красно-белой клетчатой скатертью в идеально чистой кухне с высокими потолками, стенами, отделанными под дикий камень, с геранью на окнах и претензией на Францию.
– Я снимаю эту каморку, – сказала Лана, разливая шампанское по бокалам. – Ни на что более приличное денег не хватает.
– Тут очень симпатично, – не покривила я душой и спросила осторожно: – А почему «Лана»? Ты же Светой была.
– Да дура потому что, – отмахнулась она. – Для Андрея. При знакомстве представилась, решив, что он такой весь офигенный, а я просто студентка на каникулах с простецким именем. С ходу придумала «Лана»… Потом уже Света вымерла, Лана осталась. Для всех.
– А-а… – Я крутила в пальцах бокал, не зная, с чего начать.
– Прости, что спрошу, ты тоже развелась?
– Да. Мужу я бездетная оказалась не нужна.
– Все они сволочи!!! – зло насупилась Лана, глотнула шампанского и взглянула на меня. – Но погоди, ты ж ещё потом могла родить.
– Нет. – Я покачала головой. – У меня на почве стресса сбой в организме произошёл. После Ванечки. Месячных до сих пор нет.
– Гормональное? – с сочувствием спросила Лана.
– Врачи не знают, в чём дело. Я пила гормоны. И даже антидепрессанты. Не помогло.
– Тоже уроды. Вот скажи, где в мире справедливость? Кто хотел до ужаса ребёнка, ничего не вышло, а кто не хотел… Ладно, проехали, – тяжело вздохнула Лана, посмотрела на угол стола, расправила складку на скатерти и подняла на меня глаза. – Так о чём ты хотела поговорить?
– Как раз об этом. О ребёнке, – я набралась смелости и попросила: – Не забирай Машу у Андрея, пожалуйста.
– Это он тебя послал? – напряглась Лана.
– Нет. Его я нигде не могу найти. Я боялась, что он придёт к тебе…
– И что?! – поджала губы Лана, снова подпуская к себе агрессию.
– И сделает тебе плохо, а потом плохо будет ему. Он был… не очень вменяемый, когда я я видела его в последний раз.
Лана вытаращилась изумлённо:
– То есть ты пришла меня защищать?!
– Вас обоих. И Машу. Не знаю, что ты ему сказала, но он сейчас не в себе. Совсем не в себе.
– Ты реально ненормальная. То есть ты не в курсе?
– Нет.
– Я сказала Гринальди, что он Машке не отец, – хмыкнула Лана.
– Зачем?!
– Да чтобы хоть чуть-чуть помучился, почувствовал, как людям бывает больно! – воскликнула Лана и вскочила со стула. – Ему же наплевать на других, понимаешь? Он эгоист! И сволочь! Для него только Машка и существует, а остальные, весь мир – не люди! Ну что ты так на меня смотришь? Скажешь, он на работе лапочка? Не поверю! Вы ведь вместе работаете? Так что, скажешь?!
Я вздохнула:
– Не скажу, он жёсткий начальник.
– Вот видишь! – торжествующе заявила Лана, нервно начиная натирать и без того отполированную столешницу. – Ему всё как с гуся вода! И мне правда тебя жаль, если ты на него запала, ты ведь нормальный человек. А его не жалко! Ни капли! Пусть посходит с ума, ему полезно!
– Но Свет, а как же Машенька?
– Знаешь, – громко выдохнула Лана и снова села напротив меня, – я на самом деле и не хочу Машку забирать, меня отец заставил. Руки выкрутил. Типа так не бывает в приличных семьях, дочь должна жить с матерью. А нужна ему внучка? Он хоть раз приехал в Ростов повидаться?! Подарки только присылает на праздники, и то потому, что так прилично. Ему и дочь не особо нужна. Если хочешь знать, он со мной перестал разговаривать и матери запретил, когда я подписала Андрею соглашение по опеке. Представь, отец целый год со мной не разговаривал! Да он такой же, как Андрей! Они оба всю жизнь мне «дура» и «дура»! Думаешь, не обидно?! Да, может, я не Эйнштейн, я и так знаю! Только мне от этого счастливее не живётся… И я скажу тебе, хоть никому не говорила: я не хотела рожать Машку! Сразу не хотела! Но родители: рожай, он – хорошая партия, богатый, из Оксфорда, и Андрей со своим воспитанием домостроевским: рожай! И я послушалась, я любила его, между прочим! И вовсе не из-за денег. Только он женился не на мне, а на беременности! – Лана всплеснула руками: – Ребёнку нужно дышать, гуляй. Ребёнку надо витаминов, ешь долбанную клубнику! На меня вообще ноль внимания! Я будто контейнер с ребёнком! Может, конечно, я и нервничала чересчур, наезжала много. Но ты скажи, как не наезжать, если он такой весь из себя, мачо, все бабы липнут, некоторые прямо при мне заигрывают, а я раздуваюсь в шарик щекастый и его в принципе не интересую?! Как мне при этом радоваться?!
