В военное время зарплаты были неплохими, больше, чем когда-либо до этого в американской истории, и теперь женщинам предлагали занять те ставки, на которые прежде принимали мужчин. Жены, прежде зависевшие от своих мужей, теперь могли вносить свою лепту в семейный бюджет – на их средства приобреталась мебель, одежда, даже дома. Многие гордились тем, что впервые сами приносили деньги в дом и определяли, как ими распоряжаться. Те, кому это было по средствам, покупали фарфор и серебро в рассрочку, посылали подарки родителям и приобретали облигации государственного займа, а также копили деньги на колледж детям. Многие из них были просто рады оказаться вне дома. Как рассказывала одна работница военно-морской верфи Пьюджет-Саунд, «куда милее кухни мне была суета на верфи»
[476].
Война кардинально поменяла расстановку сил в женской трудовой занятости. До войны работали в основном одинокие девушки; после большинство составляли замужние женщины среднего возраста. В 1940 году 6 380 000 одиноких женщин и 4 680 000 замужних женщин были трудоустроены на выгодных условиях. Десять лет спустя пропорция изменилась: 5 270 000 одиноких женщин против 8 640 000 замужних
[477]. В целом жены поколения II Мировой войны имели больше рабочего опыта, чем жены поколения 1920–1930‐х, и часто продолжали работать после замужества даже несмотря на то, что уровень женского труда упал сразу после окончания войны
[478].
В следующие полвека количество работающих женщин взлетит до небес. Женщина, рожденная в 1950‐е годы, когда только одна из четырех женщин работала, имеет совершенно иное представление о женской доле, нежели наша современница, родившаяся в обществе, где три из пяти женщин трудоустроены в самых разных областях. В следующем разделе я расскажу о женщинах, которые во время II Мировой войны, работали в самых разных областях и в самых различных регионах страны.
Судостроительницы
Во время II Мировой войны судостроительная индустрия, одно из самых высокооплачиваемых производств в стране, начала принимать на работу женщин – замужних и одиноких, молодых и старых, с детьми и без. Посмотрим, например, на компанию Commercial Iron Works в Портленде, штат Орегон. В 1942 году компания открыто заявляла, что не нанимает на работу женщин. Но уже в марте 1943 года она наняла 500 женщин в качестве промышленных рабочих. Одной из них была Беренис Томпсон; ее ребенок вырос, но муж все равно возражал против того, чтобы она выходила на работу. «Я была очень бедной, – вспоминает она, – и к тому же мне важно было почувствовать себя небесполезной. Мой муж из Кентукки. Он считал, что женщины вообще ничего не умеют. Я ему доказала, что это не так». В конце концов мужу пришлось смириться с новым статусом своей жены, когда она стала приносить в дом деньги
[479].
Муж Розы Диксон, также работавшей на верфи, считал, что это неподходящее место для женщины. Жена пересказывала его возражения: «Но ты не можешь трудиться на верфи. Работники там слишком грубые и ругаются напропалую». Поискав работу на других предприятиях, где ставка была куда ниже, она сказала: «Что ж, на такую работу я не пойду, потому что на верфи платят больше». У нее было пятеро детей, и о троих из них все еще нужно было заботиться, так что она устроилась сварщицей на небольшую верфь близ Портленда, затем стала помощницей слесаря-трубопроводчика и работала то тут, то там до самого конца войны. На свой доход Диксоны смогли позволить себе купить дом, в котором прожили до конца жизни
[480].
Помимо возражений со стороны мужа, женщинам приходилось иметь дело с шовинизмом работников-мужчин, многие из которых по-прежнему были убеждены, что женщине не место на верфи. Женщинам, принявшимся за ремесло сварщиков, клепальщиков, судовых разметчиков, электриков, краскомаскировщиков, механиков и котельщиков, было нелегко завоевать рабочий авторитет: их окружали мужчины, у которых сама идея работы бок о бок с женщиной вызывала отторжение.
В сентябрьском номере журнала Harper’s Bazaar за 1943 год вышла статья Вирджинии Сноу Уилкинсон «Из домохозяек в судовые разметчицы», в красках рассказывающая о переживаниях женщины, которая стала работать на верфи. Муж Уилкинсон не возражал против того, чтобы она пошла работать; наоборот, он был так же взволнован, и в первый день, когда Вирджинии нужно было выходить на работу на верфь Kaiser в Ричмонде, Калифорния, вся семья проснулась вместе с ней в пять утра
[481].
Вместе с шестью другими работницами она встретила холодный прием. Мужчина, ответственный за наем новых работников, причитал: «Боже! Женщина-разметчик! И за что мне такое горе!» Миссис Уилкинсон уже прошла курс по обороне, поэтому для нее сразу же нашелся ряд мелких поручений, иногда она помогала мастеру-разметчику, но большую часть времени, подобно другим женщинам, стояла в стороне, ожидая, пока ее позовут. Оказалось, в судостроении нет поточной, конвейерной работы.
Почему же столько времени уходит впустую? Прораб объяснил миссис Уилкинсон, что компании нанимают больше мужчин и женщин, чем могут поставить работать одновременно. «Нужно иметь выбор, чтобы найти по-настоящему стоящих работников». Он также объяснил ей, где место женщины в судостроении:
«И от женщин тоже есть прок. Мужчинам это не по нраву, профсоюзы проголосовали против женщин на рабочих местах, но со временем они привыкнут и перестанут считать это чем-то странным. В металлургии к женщинам тоже сперва отнеслись с неодобрением, но теперь они чуть ли не заправляют цехами, и никого это больше не возмущает. В судостроении женщины пока представлены мало, но со временем эта ситуация исправится».
Привыкнув к тому, что ее называют «дамочкой» и «милочкой», Вирджиния Уилкинсон тяжело переживала проявления грубого сексизма. Так, например, однажды писательнице вместе с двумя другими женщинами поручили самостоятельное рабочее задание, над которым они начали трудиться плечом к плечу. «Мы работали увлеченно и ловко, ощущая, что все преследуем общую цель. Я отметила, как быстро мы выполняли свои поручения, как мы добросовестно осуществляли проверку, как живо мы возмущались небрежными подсчетами. Наконец нам дали важное поручение, позволили нам работать самостоятельно и возложили на нас ответственность за нечто значимое».
Однако такая женская команда недолго просуществовала. К вечеру женщины «начали отмечать раздражение со стороны мужчин. ‹…› Они негодовали и завидовали тому, что женщинам поручили самостоятельно изготовить деталь… ‹…› впервые в нас увидели конкурентов… ‹…› На следующий день без каких-либо объяснений работу над деталью передали мужчинам, а нас вновь отправили стоять в сторонке и наблюдать, как мужчины работают над тем, что мы считали своим детищем».
