После курса начальной подготовки ее отправили в Джорджию, затем в Миссури и в Техас. Она выполняла конторскую работу, выучила азбуку Морзе, а своей «самой захватывающей работой» называла управление полетами на вышке. К осени 1944 года ее мужа перебросили из Северной Африки на Сицилию, затем во Францию и в Германию, а ее саму тоже планировали отправить за границу. Она вспоминала: «Моему возбуждению не было предела – я не только предвкушала заграничную поездку, но и надеялась на счастливое стечение обстоятельств, благодаря которому смогу встретиться со своим мужем… ‹…› Но, конечно, возобладала ирония судьбы и армейская логика. И я отправилась на Тихоокеанский фронт». Ее отправили сперва в Новую Гвинею, а затем на Филиппины: «не слишком глубоко в тыл… но достаточно глубоко, чтобы не подвергать меня реальной опасности».
Даже когда война закончилась и муж Гертруды вернулся из Европы, ее все еще не спешили переводить домой. Как муж ни пытался повлиять на начальницу Женских вспомогательных служб Овету Калп Хобби, сидевшую в Вашингтоне, Гертруда Моррис возвратилась домой лишь в октябре 1945 года. Воссоединившись с мужем, она продолжила преподавать и родила двух дочерей. Военные годы навсегда запомнились ей как «время приключений, возможностей для развития и службы стране, которая ставилась превыше всего».
Альвира «Пэт» Валенкамп вышла замуж за Чарльза «Чака» Мелвина, пилота ВВС, в сентябре 1943 года. Весной 1944 года его отправили во Францию, а Пэт записалась в Женскую вспомогательную службу, с тем чтобы занять место одного из военных, которого могли бы отправить за границу. Сперва муж был не слишком доволен таким решением, но впоследствии он стал очень гордиться ею. В своих письмах мужу она рассказывала о том, чего требовали от женщины на курсах начальной военной подготовки, а также о своих переживаниях за судьбу мужа.
Форт Де-Мойн. 13 августа 1944 года
Дорогой муженек,
‹…› Воскресенье для нас, девчонок-военных, ничем не отличается от любого другого дня. За исключением того, что нам позволили спать до половины седьмого, а завтрак подали в восемь. Лекции начинаются в три, дальше – как пойдет. Потом мы свободны. Теперь у нас есть форма. Мы впятером отправились в военторг и в военный клуб. Пробыли там не больше часа…
Милый, пожалуйста, продолжай любить меня. Обещаешь? Это мое единственное желание. Это все, что мне нужно. Я ужасно по тебе скучаю и не перестаю думать о тебе. Прошлой ночью мне приснилось, что ты больше меня не любишь. Это было ужасно. ‹…› Если бы только сейчас ты был рядом со мной и мы могли бы жить вместе, вдали ото всех, радости моей не было бы предела.
С любовью, Пэт
[493].
Из военного барака Пэт писала, что ей досталась верхняя койка, где летом было «удобно и тепло», что она успешно справилась с дежурством по кухне, что армия «с каждым днем становится все лучше». Пэт не скрывала от мужа, что участие в Женской вспомогательной службе приносит ей удовольствие, и в то же время пыталась уверить, что она осталась той же любящей и преданной женой. «Конечно, я знаю, что мой муж думает по поводу таких служб. Но, дорогой, всегда помни, что я остаюсь твоей женой. Служба меня не изменит и не заставит любить тебя меньше».
Дороти Барнс и Джеймс Р. Стивенс окончили колледж в Калифорнии в июне 1942 года и через три месяца, наблюдая за тем, как над их головами сгущаются тучи войны, отправились в Аризону. Когда Джеймса призвали в войска связи фотографом, Дороти решила вступить в Женский военный резерв
[494].
Она прошла тренировку в лагере в Хантерском колледже в Нью-Йорке, о котором у нее осталось мало приятных воспоминаний. «Нас поднимали до зари, и в 22.00 мы падали без сил. Мы чистили картошку и свеклу, стоя по щиколотку в воде, меня ставили охранять ворота с дубинкой, нас учили военной организации и флотским песням. После отбоя я плакала в подушку».
Все же Дороти удалось пройти тренировочный курс, а затем окончить школу радистов в Огайо. Затем ее послали на военную базу на Трежер-Айленд под Сан-Франциско. В это время ее мужа отправили на Тихоокеанский фронт, и он подолгу не давал о себе знать, что заставляло Дороти волноваться. Узнав, что его перевели на Гавайи, она подала заявку, чтобы отправиться туда же.
Она вспоминала: «Самым хлопотным был разговор с капитаном, командующим базой на Трежер-Айленд. Я слышала, что он очень строгий и что нужно постараться, чтобы убедить его в серьезности своих намерений, так что перед разговором я подготовила небольшую патриотическую речь».
Но вместо того, чтобы произнести ее, она рассказала правду – что она хотела воссоединиться с мужем. Удивительным образом капитан одобрил перевод, взяв с нее обещание, что его причины останутся секретом. Когда и она, и ее муж оказались на Гавайях, им пришлось преодолеть множество препятствий, чтобы иметь возможность встречаться вне базы и получать увольнительные дни. Вскоре она забеременела. Беременность считалась серьезным нарушением протокола для женщины, и через несколько месяцев Дороти, к ее радости, уволили с военной службы.
Временное положение
Патриотические истории женщин, работавших в судостроении, ремонтировавших самолеты, вступивших в Женские вспомогательные службы и Женский военный резерв, широко обсуждались в обществе в годы войны, в то время как усилия женщин, занятых повседневным трудом, игнорировались. Большая часть замужних женщин оставалась домохозяйками. На каждую женщину, занятую наемным трудом, приходилось три домохозяйки. В своей колонке для журнала Bolivar Commercial, выходившего раз в два месяца, миссис Киф Фрейзер Сомервилль из Кливленда, штат Миссисипи, сочувствовала тем, кто остался в тени: «Многим женам гражданских, и мне в их числе, незнакомы сварка и клепка, мы храним домашний очаг. Нас следует называть Женским кухонным активом»
[495].
Колонка миссис Сомервилль называлась «Дорогие парни» и была адресована солдатам из округа Боливар, заброшенным в самые разные уголки света. Бывшая школьная учительница и активная общественная деятельница, она использовала свое положение, чтобы рассказать фронтовикам о тех, кого они оставили дома, и о тех, кого раскидало по миру. В «Дорогих парнях» описывалась жизнь малоэтажной Америки, захваченной военным ажиотажем, где никто, кроме матерей и домохозяек, не сидел на месте.
Солдат постоянно направляли в различные тренировочные лагеря и на курсы спецподготовки по всей стране, посылали за границу, в Европу и на Тихоокеанский фронт.
Их жены и возлюбленные искали встречи где угодно: в переполненных городах, где не хватало комнат внаем, во временных квартирках с общей ванной и кухней или в собственном доме, когда военным давали отпуск.
