Во второй половине XX века уничижительное выражение «просто домохозяйка» отразило новый, сниженный статус женщин, выбравших домашний труд
[543]. Одна жительница чикагского пригорода 1960‐х в интервью с радиоведущим Стадсом Теркелем так описывала свое положение: «Домохозяйка – это домохозяйка, больше ничего. Она находится где-то внизу иерархии. ‹…› Тот, кто выходит на работу, более значим. ‹…› Мне не нравится вот так принижать домохозяек, но на протяжении многих лет все только этим и занимались». Тем не менее она добавляла: «Я знаю, что то, что я делаю, важно. ‹…› Мне нравится быть домохозяйкой». Слова этой женщины выражают взгляд многих домохозяек: поскольку общество было низкого мнения о домохозяйках, те чувствовали себя виноватыми в том, что не работают за деньги, даже если им искренне нравилось готовить и убираться
[544].
Реклама General Mills с изображением женщины, пекущей рождественское печенье, была подписана так: «Всего лишь домохозяйка?» Под этим риторическим вопросом располагался длинный текст, призывавший домохозяек быть о себе более высокого мнения и не переставать печь печенье.
…ее карьера – самая важная из тех, что может выбрать женщина. ‹…› Ее обязанность – содержать всю семью в сытости, опрятности и следить, чтобы у них были чистые уши. Ее амбиция – воспитать хороших граждан… сделать так, чтобы они были довольны и горды своим образом жизни. ‹…› Ее рабочий день часто начинается до рассвета и заканчивается, только когда все лежат по кроватям – семь дней в неделю. Ее плата? Самое дорогое для нее – любовь и благодарность семьи.
Несмотря на подобные попытки поднять самооценку домохозяек, в реальности многие женщины негодовали по поводу монотонности, тяжести и одиночества своей повседневной жизни. Никакие товары, направленные, согласно маркетинговым стратегиям, на то, чтобы сделать их жизнь проще и приятнее, никакие таблетки для поднятия настроения вроде декседрина, прописанные щедрыми докторами, никакие разговоры о природном предназначении женщины и священном месте семьи не могли скрыть того чувства разочарования и отчужденности, которое испытывали замужние женщины в клетках своих пригородных домов. Неудивительно, что книга Бетти Фридан «Загадка женственности» (1963), живописующая тяжесть доли домохозяек, задела за живое думающих американцев и разошлась более чем в миллионе копий.
Момент, когда Фридан описала «проблему, у которой нет названия», принято считать точкой отсчета второй волны американского феминизма. И действительно, в отличие от «Второго пола» Симоны де Бовуар, который был написан четырнадцатью годами ранее, «Загадка женственности» вызвала политическую реакцию. Если Франция в 1949 году, когда была опубликована работа де Бовуар, еще зализывала военные раны, то Америка в 1963 году, когда появилась работа Фридан, жаждала перемен.
В 1963 году состоялись марши за гражданские права в Бирмингеме, штат Алабама, и прозвучала речь Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта» в Вашингтоне. В 1964 году президент Линдон Джонсон подписал Акт о гражданских правах, который запрещал гендерную дискриминацию на рабочих местах. В 1965 году 15 000 студентов прошли маршем в Вашингтоне в знак протеста против войны во Вьетнаме.
Именно в этой ситуации повышенной политической активности зародилось движение за права женщин. В 1966 году была основана Национальная организация в защиту женщин (NOW), ее президентом стала Бетти Фридан. Событие попало на первые полосы газет, хотя консервативное издание National Observer начинало свою статью такими словами:
Внимание, все американские мужья: дни мужского превосходства сочтены. Ваши жены, закрепощенные, претерпевшие множество лишений от закона и от традиций, теперь нашли нового защитника. Это NOW – Национальная организация в защиту женщин – организация, готовая остервенело сражаться с двойными стандартами, отстаивать женские права и стать группой влияния, которая осуществит мечты о независимости, которые питали еще суфражистки XIX века
[545].
Организация переняла у движения за гражданские права приемы лоббирования и отстаивания интересов в суде и защищала равные права для женщин в обществе и на рабочем месте. Среди их инициатив была кампания против гендерно маркированных рабочих объявлений, поддержка Поправки о равных правах и борьба за легализацию абортов.
Для большинства американцев это были слишком радикальные шаги. В 1967 году в журнале McCall’s журналистка и жена издателя Клэр Бут Льюс выразила мнение большинства по поводу инициатив организации, направленных против «так называемой „второстепенной“ роли женщины в экономике и обществе». Льюс считала, что женщины были бы довольны своей долей, если бы мужья оказывали им больше знаков внимания: «Мужья, не скупитесь на комплименты женам! И вы удивитесь, как скоро они перестанут жаловаться на дискриминацию»
[546].
1968 год был непростым как для движения за женские права, так и для всей нации. Мартин Лютер Кинг был убит в Мемфисе. Роберта Кеннеди убили в Лос-Анджелесе. А группы активисток устраивают демонстрации против конкурса «Мисс Америка» в Атлантик-Сити.
Консерваторы, возмущенные таким попранием традиционных ценностей, дали отпор по всем фронтам. В 1968 году вышла папская энциклика Humanae vitae, запрещающая все искусственные методы контроля за рождаемостью, включая оральные контрацептивы. В 1969 году Общество Джона Берча
[547] призвало бороться со школьными программами сексуального просвещения. В 1970 году для того, чтобы препятствовать легализации абортов, был сформирован Национальный комитет права на жизнь.
И все же ничто не могло заглушить волну протеста, поднимавшуюся по всей стране, – протеста против расовой и сексуальной дискриминации, антиабортного законодательства и все нарастающих настроений против Вьетнамской войны. Замужние женщины выходили на бесчисленные антивоенные демонстрации. Независимо от цвета кожи, они устраивали демонстрации в поддержку гражданских прав на Юге. На День матери они собирались у Белого дома под лозунгом «Права, а не розы». Никогда еще со времен движения суфражисток на улицы не выходило так много женщин, как замужних, так и одиноких.
В карикатуре, нарисованной позднее, высмеивается парадоксальный образ жены и политической демонстрантки. Женщина средних лет в майке и с плакатом с аббревиатурой движения за Поправку о равных правах сидит на веранде своего дома. К ней обращается ее муж, обутый в домашние тапочки, с газетой в руке и псом у ног: «Мэйделин, ты славно сражалась… Ты довела дело до конца…Ты не переставала верить… А теперь пора бы тебе пойти на кухню и приготовить ужин!»
[548] Как бы сильно их жены ни были вовлечены в политическую и общественную деятельность, многие мужчины хотели, чтобы они вернулись на кухню.
