Итальянское приданое
В средневековой Италии бытовали такие же представления, но было несколько принципиальных различий, характерных исключительно для итальянской культуры. Если во Франции и в Великобритании XIII века брачная церемония уже перешла в разряд церковных обрядов, то в Италии такой переход занял больше времени. Брак оставался делом всей семьи, и выгода двух родов по-прежнему была главным мотивом. Выгода могла принимать разные формы: это могло быть большое приданое жены, статус, которым обладал один из супругов и который способствовал росту влиятельности всего семейства, либо просто приобретение нового родственника, на которого можно было положиться в трудную минуту. Но добровольное желание двух молодых провести жизнь друг с другом никто уж точно во внимание не принимал. Quelle idée!
[101]
Родители и свахи искали подходящую партию из представителей того же класса: дворяне – среди дворян, купцы – среди купцов, ремесленники – среди ремесленников, крестьяне – среди крестьян. Иногда обеспеченные члены купеческого класса вступали в брак с представителями дворянства и повышали свой статус, но браки между представителями двух слишком далеких друг от друга сословий считались нарушением общественной нормы.
Как и во времена римлян, девушкам не позволяли выбирать себе будущего мужа и тщательно оберегали от случайных встреч с потенциальным супругом. Писатель Боккаччо (1313–1375) полагал, что некоторых девушек и даже жен не следует отпускать в церковь или на свадьбу, чтобы они не завели ненужные знакомства с мужчинами; самой радикальной мерой был запрет стоять у окна и глядеть на улицу. Окно действительно было источником соблазнов, поскольку в нем молодая женщина могла разглядеть мужчин, проходящих мимо. В большинстве итальянских городов юноши и впрямь имели привычку прогуливаться туда-сюда вдоль окон в надежде привлечь внимание девушки, сидящей перед распахнутыми ставнями.
У свадебного обычая были свои особенности в зависимости от региона, но в целом он состоял из трех раздельных событий: 1) помолвка скреплялась будущим женихом и отцом будущей невесты; 2) жених и невеста высказывали свое согласие на брак, это часто называют «днем кольца»; 3) молодая жена переезжала в дом мужа.
Помолвка сама по себе воспринималась так же серьезно, как и брачная клятва. Во Флоренции XIV–XV веков разрыв помолвки был чреват катастрофическими последствиями: семьи начинали враждовать, а сторона, спровоцировавшая разрыв, могла лишиться шансов на новый брак в будущем. И католики, и евреи облагались значительным штрафом в том случае, если помолвочный контракт расторгался
[102].
Вот цитата из дневника тосканского купца Грегорио Дати, который записал все брачные ритуалы в течение трех месяцев: «Тридцать первого марта 1393 года я согласился взять в жены Изабетту, поклявшись в этом под присягой. Седьмого апреля, в понедельник после Пасхи, я дал ей кольцо в присутствии нотариуса, сера Луки. Двадцать второго июня, в воскресенье, в десятом часу, она переехала в дом ко мне, ее мужу, по воле Бога и Фортуны»
[103]. Купец не пишет ничего о священнике. В порядке вещей было заключать брак в доме невесты или кабинете нотариуса, без священника или церковной церемонии. Как и большинство свадеб, эта совершалась в воскресенье – в тот день, когда наибольшее количество народа могло увидеть брачную процессию и проводить невесту до дома мужа.
В Италии брак был обязательным почти для всех, как для мужчин, так и для женщин. Незамужние женщины были либо монахинями, отправленными в монастырь в юном возрасте (иногда в семь лет, хотя они не давали обета до двенадцати или тринадцати лет), либо служанками, которые пытались накопить достойную сумму для приданого. В последнем случае наниматель зачастую обязывался заплатить приданое, когда молодая девушка достигнет совершеннолетия после многих лет службы без другого вознаграждения кроме комнаты и питания.
Тосканские женщины, как правило, выходили замуж в восемнадцать лет или раньше, городские мужчины женились в тридцать, а деревенские – в двадцать шесть. Большая разница в возрасте – в среднем около восьми лет (а в богатых семьях она могла доходить и до пятнадцати лет) – располагала к тому, что мужья ожидали покорности от жен, а жены ждали защиты и опеки от мужей. Трудно предположить, имели ли наши современные представления о поиске взаимопонимания и компромисса какое-то значение в семье, построенной на таком возрастном разрыве и разнице авторитетов.
Как и в Древнем Риме, сохранялась патрилинейная и патрилокальная система: жена всегда переезжала в дом мужа. В Италии муж не мог переехать в дом своего тестя, как это иногда случалось во Франции, особенно если глава семейства имел единственную дочь. Такие неординарные браки называли «замужеством зятя» (marriage à gendre). В еврейских семьях тоже были нередки случаи, когда муж переезжал в дом состоятельной супруги, особенно если это была дочь богатого купца, составлявшая счастье сына бедного раввина. В католической Италии тем не менее жена всегда, так сказать, покоряла незнакомую территорию.
Система приданого была одной из основ брака на всех уровнях общества. Во Флоренции после 1430 года в системе муниципального управления даже существовал фонд приданого (Monte delle Doti): отец девушки вносил депозит, когда она была еще ребенком (очень похоже на нынешние накопления для колледжа), и приобретенная сумма выплачивалась мужу во время свадьбы
[104].
Отдавать за дочь долю родительского имущества отцов обязывал закон. Это означало, что каждая дочь получала после замужества определенную сумму денег, а сыновья должны были наследовать то, что осталось от отцовского имущества. Приданое было не просто капиталом, ложившимся в основание семейной жизни, – его величина определяла состоятельность невесты, ее семьи и новой супружеской пары. Его размер был открытой информацией: соответствующий документ составлялся и заверялся у нотариуса, и затем молва разносила эти сведения по всей округе
[105].
