Все жены, независимо от того, помогали им слуги или нет, обязаны были вести домашнее хозяйство на должном уровне. Американок буквально подталкивали к тому, чтобы они идентифицировали себя с домашним бытом и оценивали себя по этим умениям, так что они зачастую гордились своим умением готовить, консервировать, плести, шить, вязать и вышивать. Жизнь замужних женщин XVII–XX веков, будь то колонии, республика или фронтир, имеет запах яблочного пирога и яркие цвета лоскутного одеяла. Эти «домашние» предметы сегодня стали всего лишь романтическими клише, но тогда они служили настоящим мерилом женского успеха. В своей замечательной книге «Хорошие жены» Лорел Ульрих перечисляет изысканные блюда, которые могли готовить умелые поварихи: «жареная свинина или гусь с яблоками… пирог из угрей, приправленных петрушкой и чабрецом… суп из порея или крыжовниковое варенье»; впрочем, повседневная трапеза была гораздо скромнее и состояла из вареного мяса с бобами, пастернаком, репой, луком или капустой
[191]. Большинство хозяек просто кидало все в один котел, кипящий на печи.
Каждому времени года соответствовали свои занятия: весной делали сыр, летом занимались посадками, а осенью заготавливали сидр. Каждый, кто когда-либо собирал яблоки и кому знаком запах брожения, может представить трудоемкость и тяжесть труда, чтобы изготовить много галлонов сидра на весь год.
Домохозяйка из Ньюбери Беатрис Пламмер «видела в домоводстве свое призвание», и ее умения по достоинству ценили два первых мужа, однако третий брак оказался неудачен: супруга больше интересовало ее состояние, чем ее умение печь хлеб и готовить бекон
[192]. Подписав брачный контракт, по которому все имущество, унаследованное от покойных мужей, оставалось во владении Беатрис, новый супруг вскоре передумал и пытался заставить жену порвать его. Супружеская ссора переросла в судебное разбирательство: благодаря этому мы имеем свидетельства о том, как женщина гордилась своим поварским и домоводческим мастерством, и о том, как скареден и жаден до чужого имущества бывал мужчина. Беатрис не порвала контракт и смогла сохранить за собой имущество. На мужа наложили штраф за грубое поведение, и нам неизвестно, бросила ли она его.
Брачные контракты, в которых прописывалось право жены на имущество от прошлых браков, были редки, но все же встречались чаще, чем в Англии, где их заключали лишь богачи. Контракт, заключенный между женщиной из Плимута, Массачусетс, и ее мужем в 1667 году, гласил, что ей позволялось «распоряжаться всеми постройками и землями, скотом и хозяйством, которое имеется у нее во владении сейчас, по собственному усмотрению»
[193].
Если брачный контракт не составлялся, после свадьбы муж по умолчанию получал в распоряжение все имущество жены. Такая система наследовала принципам британского права, согласно которым муж и жена были «союзом» и имущество жены сливалось с имуществом мужа. У него было право распоряжаться всем хозяйством, не считая личных вещей жены: ее платья, белья и прочего личного имущества.
По закону мужчина был в ответе за свою жену, в том числе за ее поведение и за долги, которые она наживала. Если она совершала мелкое преступление, суд взыскивал штраф с мужа, хотя зачастую жене приходилось проходить через какой-нибудь унизительный ритуал. Так, например, женщину, виновную в злословии и сплетничестве, сажали на специальный стул и погружали на нем под воду.
Если жена хотела засудить обидчика, обычно жалобу подавал муж, хотя она и могла сделать это сама с его согласия. Одинокие, разведенные и овдовевшие женщины – «feme sole», если использовать юридическую терминологию – могли судиться, а также совершать сделки и прочие юридические и деловые операции от своего имени, но замужняя женщина не могла заниматься делом, отличным от того, чем занимается ее муж.
Среди прав, которые имела женщина, было право выступать в качестве душеприказчицы своего мужа. По закону жена могла рассчитывать на треть имущества покойного мужа. На практике мужья часто оговаривали в завещании более крупную долю или особо указывали, что вдова может остаться жить в семейном поместье
[194]. Некоторые женщины наследовали фермы или дело своих мужей, которым, как вдовы, могли продолжать управлять. Другие использовали свой статус вдовы, чтобы начать новое дело – например, вдовы в Новой Англии часто держали трактиры и продавали спиртное.
Как и теперь, тогда многие женщины заканчивали свою жизнь вдовами. Причиной была не разная продолжительность жизни (в XVII веке и мужчины, и женщины жили примерно одинаковое количество лет), но то, что жены были младше своих мужей и, следовательно, умирали позже. Хотя статус вдовы предполагал большую свободу и независимость, зачастую вдовы зависели от своих детей, особенно от сыновей, которые могли и прогнать их из семейного поместья или отказать в деньгах. В худшем случае бедные вдовы могли положиться на милость церкви или помощь благотворительного общества.
До недавнего времени исследователи ранней американской истории обходили вниманием женщин. За последние тридцать лет был предпринят ряд успешных попыток возместить это упущение, но новые исследования не дают исчерпывающей или сколько-нибудь последовательной картины жизни замужней колонистки.
Некоторые исследователи, как, например, Лайл Колерс, стремятся подчеркнуть негативные аспекты жизни женщины, несвободной от власти мужчин, и напоминают нам, что, несмотря на те свободы, которыми располагали женщины в Новом Свете, они до сих пор находились в подчиненном положении. Нэнси Волох утверждает, что идеи ущемления женских прав из Великобритании и Европы в целом «без изменений были перенесены в Новый Свет» и что вследствие этого женщины-поселенки были лишены возможности занимать руководящие позиции, а их имена попадали в историю, «только если с ними случалось несчастье или что-то по-настоящему неординарное – например, их брали в плен индейцы или обвиняли в колдовстве»
[195]. Другие историки, например Лорел Ульрих, не отрицая того, что от женщины требовали покорности, напоминают, что женщина все же могла проявить свою волю в воспитании детей, подменяя мужа на работе, общаясь с соседями; она могла стать акушеркой, заняться благотворительностью или даже покорять новые земли.
Вероятно, статус женщины в американском обществе XVII века был выше еще и по той причине, что среди колонистов было куда больше мужчин, чем женщин. Среди 102 пассажиров «Мэйфлауэра», прибывших в Плимут в 1620 году, было всего 28 женщин. Среди первых поселенцев Джеймстауна, Виргиния, в 1607 году вовсе не было женщин, но в составе группы колонистов, прибывшей в город осенью 1608 года, была госпожа Форрест, жена Томаса Форреста, и ее служанка, Анна Буррас. Госпожа скоропостижно умерла, а вот служанка вскоре нашла себе пару, и их свадьба стала первой сыгранной в Виргинии.
