И все же существует одно произведение искусства, в котором выражен и передан взгляд на жену как на активную, отважную политическую фигуру, – опера Бетховена «Фиделио», чья премьера состоялась в 1805 году. Возвышенный образ женщины в этой опере был продиктован идеями Французской революции, здесь главный героический персонаж, главный спаситель – не муж Фиделио, а жена Леонора. Она спускается в тюрьму, чтобы освободить своего исстрадавшегося мужа из рук тирана-пленителя. В головокружительную кульминацию («O Gott! o welch’ ein Augenblick») Бетховену удалось вложить столь же мощный утверждающий смысл, как и в знаменитую оду «К радости». И в этом случае торжественность момента может быть особенно глубоко прочувствована женщинами.
Глава пятая. Викторианские жены по обе стороны Атлантики
Но лучшая из всех домашних фей –
Жена с копной золотых волос,
Склонившаяся над креслом мужа – Его
маленькая женщина.
Тэо Гифт. Маленькая женщина
Она доросла до того, чтобы, бросив
Игрушки, что стали ей не нужны,
Принять почетную должность
Эмили Дикинсон. Жена. Ок. 1863
Участь сродни рабской – быть законной женой.
Люси Стоун. Письмо Антуанетте Браун Блэкуэлл. 9 июня 1850 года
Что такое замужество, я поняла, и больше ни в жизнь.
Элиза Холман, бывшая рабыня, трижды замужняя
[258] Историки общества сходятся во мнении, что современное представление о браке рождается в период между Американской революцией и 1830‐ми годами. Именно тогда любовь утверждается в качестве ключевого критерия при выборе супруга, хотя ни достаток, ни происхождение, ни социальное положение не утрачивают своей важности. О настроениях, бытовавших в этот период, можно судить по такой цитате из письма, которое юная американка Элиза Чаплин пишет своей подруге: «Тому, кто просит моей руки, надо сначала завоевать мое сердце»
[259]. Многим семьям, особенно в Америке, пришлось смириться с тем, что дети выбирают себе супругов, не спросив родителей. Браки по любви заключались во все времена, но только теперь эта идея стала по-настоящему популярной и распространенной
[260].
Почему эта перемена произошла именно в начале XIX века? На этот счет существуют разные теории. Было ли это естественным развитием идеи о браке-союзничестве, распространенной ранее среди буржуазии Великобритании, Северной Европы и Америки? Был ли это общий революционный дух, который помог детям освободиться от опеки родителей и позволил им делать более независимый выбор? Или это была реакция на Век Разума, что позволил страстным потокам Романтизма течь среди читателей любовной поэзии и прозы? А может быть, дело было в возрождении христианства в англо-американском протестантизме, согласно которому брак, благословленный небом, должен быть подобием божественной любви? Или это было результатом зарождающейся индустриализации, которая заставила женщин пойти на заводы и фабрики, оторвала их от домашнего очага и бдительного внимания родителей? Какими бы ни были причины, изменения, пришедшиеся на XIX век, способствовали освобождению молодежи из-под родительской власти и популяризация союза, заключенного по любви.
В этой главе мы покажем, как идеал романтической любви сочетался с соображениями практического толка в Великобритании и Америке. Мы посмотрим, как мужчины и женщины рассуждали о браке в письмах, дневниках, мемуарах, сентиментальных поэмах и любовных романах и какие меркантильные советы давали самопровозглашенные эксперты по вопросам брака. И мы увидим, что представление о браке по любви было общим для людей всех классов, рас, народов и религий по обе стороны Атлантики.
Любовь, брак и деньги в Великобритании
Для человека Викторианской эпохи признание в любви вовсе не означало, что можно предаваться плотской страсти. Как бы ни было сильно влечение и каким бы интимным ни было ухаживание, от будущих мужа и жены требовалось соблюдать ряд социальных конвенций, в числе которых было воздержание от секса до свадьбы. Многие представители среднего и высшего классов действительно соблюдали этот запрет; впрочем, сохранились и свидетельства того, что многие женщины, в особенности из низших классов, шли к алтарю уже с ребенком под сердцем. Анализ документации ряда британских приходов за период 1800–1849 годов показывает, что примерно одна или две из пяти женщин впервые зачинали до свадьбы. Родить незамужней считалось в обществе позорным и было чревато нищетой, однако таких случаев, особенно среди служанок, было много
[261].
Взаимное чувство было предпочтительным, но не обязательным для заключения брака. Девушки, подобно всему обществу, в качестве будущего супруга хотели видеть человека, разделяющего и уважающего их ценности, взгляды и религиозные убеждения. Современному читателю будет интересно узнать, что писали в своих письмах и дневниках девушки XIX века, размышляя о полученных предложениях и пытаясь понять, выйдет ли из пылкого поклонника хороший муж, или тревожась о том, справятся ли они с ролью примерной жены.
Морализаторский тон, отличавший представителей среднего класса в Викторианскую эпоху, распространялся и на любовные письма. Согласно принятому этикету, юноша должен был начать переписку, а девушка могла лишь ответить на письмо с позволения родителей. Осмотрительность была в порядке вещей, особенно для девушки: ей не следовало открывать свои чувства до тех пор, пока о них не заговорит мужчина. Такую переписку вели, например, родители писателя Энтони Троллопа: Томас Троллоп в переписке с Фрэнсис говорил, что не знал, «к чему следует прибегнуть мужчине, чтобы выразить свою симпатию, к устной ‹…› или письменной речи». Избрав второй вариант, он писал: «Моя судьба в ваших руках. Я не найду успокоения до тех пор, пока не получу ваш ответ на это письмо». Он догадывался, что для Фрэнсис слова о том, что ему приятно ее общество, «не окажутся полной неожиданностью», и мог надеяться на то, что она «испытывает подобие ответного чувства», однако чтобы позволить девушке рассказать об этом, он должен был сделать официальное предложение. Он полагал необходимым сообщить, что его годовой доход составляет порядка 900 фунтов. Хотя на размышление у Фанни было несколько недель, та ответила на следующий же день. Теперь, когда он сделал официальное предложение, она могла ему открыться: она принимала предложение «с гордостью и благодарностью» и сообщала, что отец дает за нее лишь 50 фунтов в год и что она имеет за собой лишь 1300 фунтов
[262]. Несмотря на то что Фанни было почти тридцать, а Томасу – тридцать пять, оба вели себя в строгом соответствии с ритуалами молодых любовников, и Фанни не могла высказать свои чувства до тех пор, пока ее об этом не спросят. Конечно, женщины больше страдали от такого запрета на первый шаг с их стороны, особенно если учесть соотношение полов: на 100 женщин в возрасте от двадцати до тридцати лет приходилось 90 мужчин того же возраста.
