Затем Мэри Энн продолжает рассказывать о своей роли, по сути, главы семейства:
Я не хотела быть обузой своему мужу и пыталась сама обеспечивать себя и свою семью. Я участвовала в сборе хлопка, чтобы заработать дополнительные деньги; младенца я брала с собой в поле, а остальных детей отправляла в школу, я старалась не отвлекать их от учебы, если в этом не было срочной необходимости. Уборка хлопка – очень утомительное занятие, у меня болела спина, но зато я могла одевать своих детей.
Я всегда держала огород, чтобы у нас была свежая зелень. Прополка сорняков и полив два раза в неделю давались нелегко. У нас была пара свиней, корова и куры, и мы неплохо справлялись…
Эта незатейливая история демонстрирует, сколь самодостаточными могли быть мормонские жены. Мэри Энн не жалеет о своей судьбе и лишь изредка оговаривается, что полигамные отношения для обоих супругов могли быть тяжелым испытанием. В воспоминаниях других женщин больше ревности и боли. Например, одна из жен в полигамной семье Энни Кларк Таннер писала в своей автобиографии:
Я уверена, что женщина никогда бы по доброй воле не одобрила многоженства, если бы это не предписывала религия. Для женщины такой шаг означает огромную жертву. В союзе мужа и жены есть нечто священное, и третий человек разрушает надежность и крепость их отношений
[387].
В сходной манере высказывалась Джейн Снайдер Ричардс, жена апостола мормонской церкви Франклина Д. Ричардса. Она вспоминала, как тяжело ей было, будучи первой женой, приветствовать еще десятерых супруг. Рассказ миссис Ричардс в 1880 году записала по просьбе своего мужа-историка миссис Хьюберт Хоув Бэнкрофт; она заключила, что мормонки воспринимали полигамию как «религиозный долг или епитимью и заставляли себя преодолевать отторжение»
[388].
Бригам Янг, религиозный лидер, при котором мормоны поселились в Юте, признавал, что «женщины говорят о своем несчастье» и что некоторые мужчины понимают, что вторая жена сделала их первые отношения менее счастливыми. Однако Янг настаивал на том, чтобы мормоны «принимали Евангелие во всей полноте», включая многоженство
[389]. В противном случае они могли развестись. В Юте закон о разводе, принятый 4 февраля 1852 года, был одним из самых либеральных во всей стране и особенно благосклонным к женщинам. Помимо традиционных оснований для развода, в Юте суд мог одобрить процедуру «в том случае, когда будет очевидно, что стороны не могут мирно сожительствовать и что им на благо пойдет жить раздельно»
[390]. Если условия брачной жизни казались им неприемлемыми, женщины часто подавали на развод, а мужу, не заручившись согласием жены, получить его было сложнее. С другой стороны, он всегда мог завести другую жену.
Похоже, любовь у мормонов не играла важной роли при выборе супруга. Если романтические чувства и присутствовали, женщины в своих воспоминаниях их не подчеркивают. Мормонкам советовали выбирать мужа, руководствуясь соображениями семейной совместимости, финансовой ответственности и блага для всего сообщества в целом. Здесь установки мормонов расходились с установками американского большинства на романтическую любовь и обособленность семейной жизни.
Случай Ханны Кросби олицетворяет мормонскую философию брака. Девушка из семьи мормонов, не практиковавшей многоженство, в Юте в 1870‐е она решила стать частью полигамной семьи, и поначалу родные отнеслись к этому со скептицизмом. Она признавала, что не испытывала к своему будущему мужу тех чувств, «которые испытывают любящие друг друга люди, но я любила его жен и атмосферу их дома». Действительно, в браке она всегда выше всего ставила посестрински близкие отношения между женами. Она писала: «Мы, жены, так хорошо распределяли работу и так ладно ее выполняли, что могли свернуть горы. Одна руководила готовкой и работами по кухне, другая заправляла постели и подметала, третья умывала и причесывала детей. В семь тридцать все было готово к завтраку».
Во время беременности и послеродового отдыха «все помогали друг другу и выполняли чужие обязанности». «Мы жили так много лет, – писала Ханна, – работали бок о бок, готовили у одной большой плиты, в огромных котлах, ели за одним длинным столом и не обижали друг друга». Она очень мало упоминает своего мужа, его словно бы вовсе не существует, однако он был главной персоной, вокруг которого строился весь семейный мир. И все же, рассуждая о мормонской вере, она говорила лишь о своих отношениях с другими двумя женами: «Мне радостно думать, что вместе мы заложили основы новой жизни, живя во множественном браке. Мы любили друг дружку сильнее, чем сестры, и так, рука об руку, войдем в вечность».
Ханна Кросби открыто выступала в защиту многоженства. Она заявляла, что «никто не может рассуждать о достоинствах или недостатках этого образа жизни, пока сам его не попробовал. В нашей жизни было много преимуществ, которых лишены одиночные браки»
[391].
Несколько осторожных выводов
Принимая во внимание, насколько разнообразна была жизнь женщин в Викторианскую эпоху, любые обобщения, подобные тем, что я сделала в начале предыдущей главы, должны всегда сопровождаться оговорками. Действительно ли идея о том, что мужчина и женщина живут в разных мирах, властвовала над умами от Лондона и Вашингтона до Айовы и Калифорнии? Действительно ли она структурировала жизнь поборницы женского равноправия из Нью-Йорка, хозяйки плантации из Джорджии, поварихи на приисках в Калифорнии и жены сборщика пошлин из Невады? Очевидно, что идея о мужском и женском мирах, согласно которой женщине предписывалось быть домохозяйкой, не получала одинаковое развитие в различных классах или частях страны. Чем беднее и ниже социальным статусом был человек, тем менее он был склонен разделять женский и мужской труд. В том случае, если от этого зависела их жизнь, женщины, замужние или нет, брались за любую работу, какая позволила бы выжить им и их семьям. Так, по мере продвижения на запад страны, чаще можно было встретить жену, которая трудилась наравне со своим мужем, по крайней мере в первые годы после переселения. В Канзасе мужья и жены бок о бок работали на фермах, в Вайоминге – на ранчо, в Калифорнии – на постоялых дворах. Вольный дух Запада способствовал тому, что среди первопроходцев гендерные роли были менее четко определены.
