Петр почувствовал, что от накопленной за этот час информации его голова вот-вот расколется на две половины. Как компьютеру, чтобы как-то усвоить, систематизировать полученные данные, ему требовалась срочная перезагрузка. Иначе – сгорит как старый винчестер.
Он взглянул на часы – половина восьмого. До официального подъема осталось полчаса. Он устал от разговоров, от вопросов и ответов. Хотелось в душ, чтобы отмыться от всего, что на него налипло за вчерашний вечер, ночь и утро.
Надев плащ, Петр вышел из корпуса, побрел вдоль стоянки и минут через пять оказался на поросшей травой, едва заметной дороге, ведущей к лесу. Именно по ней вчера на своей черной «бэхе» приехал патологоанатом. Приглядевшись, Петр различил на земле следы протектора. Без труда нашел место, где машина притормозила, рядом с ней появились следы туфелек, ведущие в сторону стоянки. Не узнать следы туфелек своей жены он не мог.
Он испытал облегчение. Макс подвез его супругу, но почему-то они решили скрыть от него, недипломированного сыщика, этот факт. Тайное стало явным, хотя и непонятным.
Зацикливаться на этом он не будет – не для того вышел на прогулку. Надо сделать главное – систематизировать полученные данные. Не все фигуранты дела были допрошены: разговор с парой Гридина – Буйкевич еще ожидал своего часа. Петр вынужденно взял тайм-аут, иначе многое могло вылететь из головы. Или превратиться в кашу.
Итак, совершено двойное изощренное убийство с абсолютно непонятным мотивом. Хотя удивительного в этом ничего нет. Если бы мотив лежал на поверхности, найти убийцу было бы намного проще, чем сейчас. Если Петр уверен, что преступление было запланировано, то мотив спрятан так глубоко, что до него не донырнуть даже с аквалангом.
Скорее всего, убийца – один. На это указывает винтик от очков, найденный возле трупа Цитрусова и подошедший к очкам, внезапно появившимся на трупе Ревенчук. Теоретически это могло оказаться случайностью, но Петру в такое стечение обстоятельств почему-то не верилось. Винтик – единственное, что связывало оба убийства. И винтик же являлся самым загадочным элементом во всем преступлении. По крайней мере – для сыщика Фролова.
Если предположить, что убийца – Олеся Пресницкая, она могла случайно потерять винтик, делая смертельную инъекцию Цитрусову, который почему-то не сопротивлялся.
По идее, у нее сразу же должен был отлететь носоупор и возникнуть дискомфорт. Если следовать логике обнаруженных улик, Пресницкая не нашла ничего другого, как вернуться в комнату Инги и водрузить свои очки ей на нос…
Вздор! Бред! Следовало искать другое объяснение.
Но ничего другого Петр придумать не мог.
Истоки преступления надо было искать в том, что случилось на таком же празднике год назад. Многое прояснило бы видео, снятое тогда Сбитневым, но кто-то выкрал из комнаты уролога ноутбук. А вместе с ним и флешку с записью прошлогоднего праздника, как утверждает Энтони.
Кстати, похитителем мог запросто оказаться и Цитрус, пока был живым. Но в это верилось с трудом. Видео, скорее всего, проливало свет на мотив убийства, а это невыгодно именно убийце, но никак не жертве.
Пионерская атрибутика – галстуки, значки, несостоявшийся салют – все это, конечно, шокировало, но мало чем могло помочь следствию. Особенно – на первых порах. В этом явно проступал душок психического отклонения, но психиатров на турбазе не было, а время для раскрытия преступления катастрофически таяло.
Петр не был уверен, что поступил правильно, прихватив очки с винтиком и книжку с собой, тем самым лишив официальное следствие столь необходимых в деле улик. За подобную самодеятельность его по головке не погладят. Конечно, если узнают об этом…
Кстати, о книжке… Элла до сих пор не вспомнила, кому ее вчера дала почитать.
Перевернутая реальность
Лесная дорога вывела его к другой – асфальтированной, идущей в город. Стало быть, Лунегов знал этот отворот к турбазе «Макарьево». Зачем патологоанатому был нужен подобный вираж? Почему бы не приехать, как все, по асфальту?
Петр обругал себя последними словами за то, что опять отвлекся от основной линии умозаключений, сосредоточившись на линии Элла – Лунегов. Он не должен зацикливаться на банальностях, не должен давать себя втянуть в рефлексию ревности. У него есть дела поважнее.
Повернув в «Макарьево», он постарался сосредоточиться на том, о чем еще не думал.
Почему книжка в руке Инги была вверх ногами? Что хотел этим сказать убийца? Что очевидные на первый взгляд факты и версии таковыми не являются? Что реальность перевернута? Истина кроется в какой-нибудь невзрачной мелочи, на которую и не подумаешь?
И зачем что-то подсказывать? Петр не играет в квест, он расследует убийство. Ни много ни мало!
В одном он был уверен: книжка перевернулась в руке мертвой Инги не просто так! Текст на странице фантастически соответствовал ситуации, попадал стопроцентно в цель. Стало быть, и его перевернутость – отнюдь не каприз, не попытка навести тень на плетень в солнечный день.
Еще одна немаловажная деталь: очки на носу Ревенчук появились не сразу, а тогда, когда он поднялся к ней во второй раз. Что это значит? Убийца в первый раз не успел обставить мизансцену должным образом? Кто-то помешал ему? Уж не уролог ли? Он заявился в комнату Инги первым, чтобы вымазать ее зубной пастой. Кстати, где эта зубная паста? Она что, исчезла? Надо спросить Сбитнева при случае!
Получалось, убийце не хватило ночи, и он решил рисковать по-крупному утром, когда они с урологом проснулись и обнаружили трупы?
Или он что-то увидел утром – и появилась необходимость нанесения дополнительных штрихов на картину? Ответить на этот вопрос Петр не мог, как ни пытался вспомнить их с Энтони разговоры.
Петра осенило: а вдруг убийца прятался под той же кроватью, что и он?! Они с Антоном обследовали труп, беседовали, не подозревая, что за ними наблюдают и подслушивают. Убийца все слышал!
Уже подходя к турбазе, он нащупал у себя в кармане тот самый непонятный колпачок, который обнаружила Антонина Ильинична на подоконнике. Хозяйка была уверена, что предмет оставлен кем-то из обитателей турбазы.
Петр повертел в руках вчерашнюю находку. Как она вписывается в реестр уже найденных улик? Принадлежит ли к ним?
И, наконец, последнее: поведение Сбитнева. С чего бы вдруг ему вздумалось мазать зубной пастой Ревенчук под утро? Тоже своеобразная пионерская атрибутика? Взыграло детство в одном месте? До такой степени обидеться и не простить ей вчерашние вегетарианские выпады в его адрес?
И эти постоянные телефонные сигналы… Что за процесс он контролирует? Петр ничего не успел разглядеть на дисплее, уролог выхватил телефон. Где-то ведется съемка? Это, кстати, неплохо вписывается в его имидж оператора…
– Я тебя жду, между прочим, – раздалось у него над ухом, заставив вздрогнуть. – Целых полчаса!
