Увидев деньги, Леонтий заметно оживился.
– Да, еще голодный, помню, был… Не пообедавши.
– А кто-нибудь, кроме тебя, еще на турбазе мог воспользоваться дрелью? Вчера часиков в пять-шесть вечера. Ты не слышал?
– Не-а… Кто окромя меня? – плотник протянул дрожащую руку к купюре. – Дрель-то одна.
Петр убрал купюру в карман:
– Мне надо туда зайти, – он указал на дверь, которую сторожил Леонтий. – Когда выйду, получишь. Если промолчишь, не растреплешь – потом еще одну. Я ненадолго.
– Договорились, – выдавив из себя решающее слово, плотник закивал так, что Петр испугался: не отвалилась бы у мужика от старания голова.
Оказавшись наедине с трупом Инги, Петр срывающимся голосом произнес:
– Прости, матушка, но больше на всей турбазе я нигде уединиться не могу. Если вправду говорят, что до девятого дня душа человеческая находится где-то рядом, то ты меня наверняка сейчас слышишь.
Он достал из кармана колпачок, подошел к окну, положил таинственный предмет на подоконник. Сделав несколько снимков на сотовый с разных ракурсов, еще раз окинул комнату взглядом.
– Где может быть твой телефон? Вчера ты с ним не расставалась.
Продолжая рассуждать вслух, он подумал, что, услышь его сейчас кто-нибудь, кроме мертвой Инги, запросто сочли бы шизофреником. Ему же, наоборот, почему-то захотелось выговориться.
Спускаясь по лестнице, Петр снова вернулся к мысли о таинственном вечернем сверлении. Сверлить в шестом часу вечера Леонтий никак не мог. Какой же звук дрели тогда слышала Хозяйка?
Антонина Ильинична вчера по причине того, что была в предобморочном состоянии, недооценила информацию, услышанную от Леонтия. А Петру данное несоответствие во времени почему-то не давало покоя. Он не знал, у кого еще спросить, чтобы найти таинственного вечернего сверлильщика.
Как он оказался возле дверей женского туалета? Так, брел, перебирая в голове различные варианты развития событий. Фигура выпорхнувшей из туалета блондинки в полосатом переднике тотчас вернула его в реальность.
– Светлана Вакульчик, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь… Вам чем-то не нравится качество блюд? – скользнув по его лицу равнодушным взглядом, женщина не стала дожидаться ответа на свой вопрос и поспешила прочь.
Поняв, что надо действовать мгновенно, Петр выдал ей вслед, почти не задумываясь:
– Мне не нравится снотворное действие некоторых из них. Например, вчерашнего морса. Да и спиртное тоже обладало усыпляющим эффектом. Я взял на анализ и то, и другое. Думаю, результаты будут интересны не только мне, но и вам.
Конечно, он блефовал, но выбирать способ дознания не приходилось: в любой момент могла нагрянуть полиция, и тогда уже не он, а его стали бы допрашивать. Думать о том, что произойдет тогда, не хотелось. Хотелось действовать сейчас. И наверняка.
Услышав о снотворном, Светлана остановилась в растерянности. По слегка дергающейся щеке женщины он понял, что попал в цель. Эффект внезапности следовало развить и прижать жертву к стенке.
– Что вы… хотите этим сказать? – дрожащим голосом уточнила она. – На что намекаете?
– Это Инга Яковлевна попросила вас, я знаю. Только вот беда, посыльный лист на вашего супруга сейчас некому заполнить. Разве что направление выписать в преисподнюю. Но вас ведь это не устроит?
– Идемте со мной, – кое-как совладав с эмоциями, Вакульчик поманила его рукой. – Здесь нельзя говорить, стены имеют уши. И глаза.
Когда они оказались в пустой женской раздевалке, Светлана упала перед ним на колени и запричитала сквозь слезы, которые хлынули буквально рекой:
– Прошу вас, пожалейте, не губите! Если меня посадят, он погибнет, за ним никто ухаживать не будет… Ведь это не из-за снотворного ее убили, я точно знаю, я уверена… Я не виновата. Мне никак нельзя терять это место.
Петр был шокирован ее реакцией. Какие-то секунды он не знал, как себя вести, потом схватил женщину за плечи:
– Вставайте немедленно, Светлана, никто вас сажать и закладывать не намерен. Мне нужна информация. Вы ее подруга, во всяком случае, заинтересованы, чтобы мы нашли убийцу, так? О чем вы договаривались с Ингой? Что она намеревалась сделать? Какие у нее были планы? Говорите быстро, у нас совсем нет времени.
Вакульчик с трудом поднялась, осознав, что не все так плохо. На то, чтобы прийти в себя, ей потребовалось несколько минут. Петр усадил ее на попавшийся под руку старый табурет.
– Ничего особенного мне она не говорила, – залепетала Светлана, то и дело всхлипывая. – Сказала, надо проучить одного гада. И, чтобы никто не мешал, следует позаботиться об их глубоком сне. Дала таблетки, подробно объяснила, как, в чем и сколько растворять. Если все выполню, как она сказала, никто не пострадает. Она, со своей стороны, поможет с оформлением посыльного листа на МСЭК
[5] для мужа. Он у меня чернобылец. Инвалид, проще говоря…
Женщина нервно теребила в руках синее клетчатое полотенце. Петр не заметил, когда она его успела взять, – еще недавно в ее руках ничего не было.
– Про вашего мужа я в курсе. Вспомните, кого именно Инга хотела проучить. За что? Он, этот гад, присутствует сейчас на турбазе? Вы могли бы его узнать?
– Ничего этого я не знаю. Я и не вникала. Когда Инга Яковлевна сказала, что сама оформит посыльный лист, что мне не придется по очередям и поликлиникам ходить, у меня словно гора с плеч свалилась. Я и не интересовалась больше ничем… И так дел полно.
– Еще вопрос, – он оборвал поток ее ненужного красноречия. – Кто еще знал, кроме Инги, что в морсе снотворное?
– Кто-то знал, но я не в курсе. Я точно знаю, что у нее были сообщники. Она постоянно с ними созванивалась, что-то без конца согласовывала. Но с кем, я не знаю.
– Кстати, – чересчур поспешно поинтересовался Петр, словно рисковал не успеть задать этот вопрос. – А что вы делали ночью с часу до пяти?
– Спала… – пожала плечами Светлана, опустив глаза. – Морс я, конечно, не пила. Но так вчера умаялась за вечер, что только коснулась подушки, сразу выключилась. Вы что, меня подозреваете?
– Кто-нибудь может это подтвердить?
Секундное замешательство, вызванное вопросом, не ускользнуло от сыщика. Женщина справилась с собой, пожала плечами:
– Я за всю ночь только с Ингой Яковлевной и разговаривала, мы с ней встретились в туалете около часа или половины второго… Я не смотрела на часы. Так, перебросились парой фраз.
Петр хотел сказать, что он все слышал, но вовремя одернул себя. Вакульчик явно не была актрисой, и этот факт следовало использовать.
