Петр подумал, что Элле в данной ситуации сложно что-либо доказать, пусть даже самое очевидное. В ней задето нечто гендерное, почти генетическое. Все представительницы женского рода из разных исторических эпох будто столпились за ее спиной в этот миг и двинулись в наступление. Попробуй удержи оборону!
– Прикинь: на одной чаше весов – твоя задетая женская гордость, поруганная стыдливость, удар по воспитанию… А на другой – информация, которая, возможно, поможет раскрыть жестокое преступление. Тебе надо как бы взглянуть со стороны, дистанцируясь от этого самого скользкого, как ты выразилась. Подсматривание – это нарушение моральных норм, выход за рамки общепринятого, но в Уголовном кодексе наказание за это не предусмотрено.
– Но он же – извращенец!
– Боюсь, что нет, – Петр щелкнул пальцами. – Скорее – не совсем чистоплотный бизнесмен. Его волнуют не сами записи, а цена, которую за них могут заплатить. Каждый зарабатывает, как может. Увы, мир несовершенен. И я хотел бы тебя попросить…
– …чтобы я не прокололась перед этим ублюдком? Это выше моих сил! – Элла старалась не смотреть мужу в глаза. Потом тихо произнесла: – Но ты пообещай мне убрать видеокамеру сейчас же!
– Только после получения интересующей меня информации, – жестко заявил Петр, рубанув рукой воздух. – До этого никаких шагов ни я, ни ты предпринимать не должны. Пусть он думает, что про камеру знаю я один! Просто придержи язык за зубами. Не встречайся с ним, сворачивай с дороги, если видишь, что он идет навстречу. Потом я разрешу тебе на нем отыграться. А пока молчи как рыба! Сходи в лес, не знаю, если приспичит. Это очень важно, пойми!
Убийство «под шумок»
Глядя на страдания Эллы, Петр представил себя на ее месте. Да, ему было бы неприятно, если бы он узнал, что за ним во время этого… кто-то наблюдает. Но… особой трагедии бы не было. Ну, хочешь смотреть – смотри. Подумаешь! Если только…
Закончить мысль ему не дали – из коридора донесся крик:
– Убили! Светлану убили! Помогите! Что делается-то!
Петр выскочил в коридор и увидел бледную как мел Хозяйку турбазы. Еще немного, и она свалилась бы в очередном обмороке, но оказавшийся рядом Дамир поддержал Антонину Ильиничну за подмышки.
– Где убили? – крикнул подбежавший Фролов. – Что вы видели?
– В женской раздевалке… Лежит вся в крови… Господи… Бедняжка! Не приведи боже такое увидеть… У нее ведь муж – чернобылец… Кто о нем теперь позаботится?
Он помнил эту раздевалку, именно туда Вакульчик пригласила его, чтобы побеседовать приватно, без посторонних. Она еще сказала, что здесь стены имеют глаза и уши. Кажется, то же самое говорила и Инга. Странное совпадение!
– Элла, займись нашей Хозяйкой, у нее слабые сосуды, того и гляди, опять обморок будет, – бросил он супруге, а сам помчался в женскую раздевалку.
Светлана лежала все в том же полосатом переднике, только теперь он был весь в крови. Даже неспециалисту было ясно: женщину зарезали, ударив несколько раз в грудь и живот ножом.
Кровь была и на лице – словно убийца окровавленной рукой поспешил закрыть ей глаза.
«Ну вот и сбылось твое пророчество, сыщик! – промелькнуло в голове Петра. – Надо было дожать тогда, рискнуть, она бы раскрылась, ты бы узнал все, что хотел, что требовалось. Ты же видел ее скрытность, она, как паранджа, съезжала в сторону, открывая истинное лицо. Надо было рискнуть, но ты не осмелился. Почему?»
Чем можно объяснить такую жестокость? Только одним: спонтанностью. Если первое убийство было тщательно подготовлено, спланировано и продумано, то это, скорее всего, – рефлексия самосохранения. Вакульчик стала свидетельницей преступления, решила шантажировать убийцу, поскольку нуждалась в деньгах. И вот – получила.
Невыносимо было то, что он это предвидел. Предупреждал Светлану, намекал… Как в воду глядел! То ли неубедительно у него это получалось, то ли Вакульчик была настолько уверена в себе, что не испугалась.
Не испугаться убийцы! В это Петр не верил. Скорее всего, Светлана не знала, что перед ней убийца.
Но почему ты, сыщик, так уверен, что перед тобой дело рук одного и того же человека? Почерк совершенно другой. Что, если орудовали разные убийцы? Что, если один подделывается под другого, дескать, спишут все на того, первого?
В дверь протиснулся Лунегов в перчатках:
– Я так понимаю, нужна моя помощь?
– Да, пожалуйста, работайте, коллега, – отозвался Петр, продолжая искать глазами орудие убийства.
На полу капли крови были только под трупом. Скорее всего, нож сразу же унесли. Или спрятали куда-нибудь в шкафчик.
Макс приступил к своим обязанностям, а Петр попытался открыть один из шкафчиков. Попытка оказалась неудачной. Этот и все остальные оказались запертыми. Просить ключи у Хозяйки турбазы в такой момент он счел неуместным.
Ни на полу, ни на подоконнике следов крови он не обнаружил. Петр вышел в коридор, тщательно осмотрел пол, ручки дверей – ничего.
Невозможно нанести столько ударов и не испачкаться! И не наследить! Одно дело – анафилактический шок, как у Инги, и совсем другое – кровавая резня.
В раздевалке нет водопроводного крана – невозможно вымыть орудие убийства. Значит, убийца унес его с собой.
Петр еще раз оглядел раздевалку в надежде заметить хоть что-то необычное. Потом взглянул на Лунегова, колдующего над трупом, и понял, что тому лучше не мешать.
Внезапно потянуло сквозняком. Петр взглянул на ближайшее окно и увидел, что одна из рам стеклопакета приоткрыта вверху. Если ее открыть полностью, то можно легко выбросить орудие убийства на улицу! И потом уже налегке покинуть место преступления.
Он подошел к окну, открыл раму, высунулся по пояс наружу. Следовало тщательно обыскать кустарники и густую траву. Недолго думая, он сел на подоконник и свесил ноги за окно.
– Смотри, не убейся, – раздался ему вслед голос Барда. – Ты нам еще здесь нужен. Я так понимаю, ты ищешь оружие убийства?
– Правильно понимаешь, – ответил Петр и спрыгнул на траву.
Едва приземлившись, он подумал, что убийца мог таким же образом покинуть место преступления. И, отойдя на приличное расстояние, незаметно избавиться от своего орудия. В этом случае он вряд ли что-то найдет. Тут нужен целый взвод кинологов с собаками.
Конечно, следовало провести опрос, может, кто-то случайно видел, как из окна женской раздевалки выпрыгивает подозрительный тип. Или – выходит оттуда в коридор. А в руках у него… сумка, пакет, барсетка. Не с окровавленным же ножом он появится на людях!
Осматривая местность, Петр то садился на корточки, то становился на четвереньки. Случайно разглядев в траве что-то, завернутое в газету, он наклонился, и в этот момент услышал сзади себя неясный шорох. Обернуться не успел – получил по затылку чем-то тупым и увесистым.
