– Живой, слава богу, – прошептала она. – Он уволок тебя, я так испугалась, не знала, что и думать…
Целуя ее, он разглядел внушительный кровоподтек вокруг левого глаза. Осторожно проведя по ее щеке рукой, сыщик поинтересовался:
– Это Дамир?
– Ерунда, до свадьбы заживет, – улыбнулась она сквозь слезы. – Я имею в виду, до нашей с тобой… второй свадьбы.
– Извиняюсь, что вмешиваюсь, – вступил в разговор Чагин. – Именно твоя супруга направила нас в лес по вашему следу. Так что своим освобождением ты обязан ей.
В голове сыщика тем временем пронеслось: «Угу, вы кинулись на мое спасение, оставив турбазу без присмотра, и у убийцы было достаточно времени, чтобы уничтожить последние улики. Что ж, обратного пути все равно нет. Лучшего момента для решающего удара не найти. Посмотрим, куда кривая выведет».
Отыскав взглядом Лунегова, сыщик сделал жест, предлагая коллеге выйти на несколько минут. Чагин запротестовал, ему пришлось долго объяснять, что Макс – патологоанатом, он должен сообщить Петру результаты осмотра тела повешенного Антона Сбитнева.
– Я не нашел ничего, кроме асфиксии, – сбивчиво объяснял Бард, нервно разминая сигарету, когда они вышли на крыльцо турбазы. – Возможно, он его сначала удавкой обездвижил, потом уже вздернул. Вообще, страшный человек – этот Дамир…
– С чего ты взял, что это он? – давая Максу прикурить, Петр пристально наблюдал за его движениями. – До сих пор ни у кого нет такой уверенности, только у тебя.
Сделав затяжку и выпустив струю дыма, коллега криво усмехнулся:
– Если ты прикинешь силенки оставшихся на турбазе мужиков, то поймешь, что больше с телом Антона никто бы не справился. Физически, я имею в виду. И прекрати наводить тень на плетень.
– Значит, только асфиксия, говоришь?
– Говорю… Ничего другого. По крайней мере, я не нашел.
Повернув голову, сыщик увидел двоих оперативников у полицейского «уазика», потом достал сигарету, но так и не решился закурить. Вдруг неожиданно посмотрел на Лунегова и спросил:
– Скажи, ты по-прежнему Буйкевичу что-то должен? Или уже расплатился с долгами? Мне бы не хотелось лишний раз муссировать сейчас эту тему… А придется, если не узнаю сию минуту.
Макс поперхнулся дымом, закашлялся.
– А ты спроси… у него, – ответил он, когда приступ прошел. – Я бы тоже хотел услышать окончательный ответ.
– Ладно, – Петр положил сигарету обратно в пачку. – Докуривай и возвращайся, так и быть, спрошу.
В кают-компании Чагин о чем-то беседовал с Антониной Ильиничной. Увидев Петра, капитан несколько раз хлопнул в ладоши:
– Итак, все оставшиеся в живых в сборе, работники турбазы – тоже. Меня зовут Дмитрий Александрович Чагин, я – капитан убойного отдела ГорУВД. Мне бы очень хотелось поздравить вас с профессиональным праздником, но думаю, что для вас он стал самым жутким днем в вашей жизни. Убедительно прошу выслушать, что нам доложит ваш коллега Петр Фролов, у него есть что сказать, уж поверьте мне.
– Прямо как в романах Агаты Кристи! – вырвалось у Буйкевича.
Сыщик поднялся, взгляды коллег устремились на него. Кто-то смотрел не мигая, кто-то отвел глаза в сторону.
– Думаю, здесь не все присутствующие, – заметил Петр, косясь на только что вошедшего Барда. – Дамира тоже следовало бы привести сюда.
– Ты отдаешь себе отчет? – нахмурившись, спросил одноклассник. – Он очень опасен! С ним все ясно…
Сыщик был непреклонен:
– И тем не менее. Зато неясно с остальными! Это необходимо сделать. Пусть присутствуют все.
Скрепя сердце, Чагин отдал необходимые распоряжения. Вскоре привели мрачного Дамира, пристегнутого наручниками к запястьям двоих оперативников.
Появление «окольцованного» охранника вызвало целый шквал эмоций. Хозяйка всплеснула руками, ноги ее подкосились, и если бы не своевременная поддержка оказавшегося поблизости Лунегова, она растянулась бы на паркете посреди кают-компании.
Макс заботливо усадил ее на диван и привел в чувство.
Дамир старался не глядеть ни на кого, устремив глаза в пол.
Видео, на котором все живы
Когда наступила тишина, Петр прокашлялся и начал:
– Теперь вроде все. Уважаемые коллеги, я выражаю всем вам глубокое сочувствие по поводу испорченного праздника. Вчера вечером я поднимал тост, вы помните, совсем за другое… Но, раз так вышло, я осмелился взять на себя расследование этого запутанного дела.
– А кто тебя уполномочил это делать? – вновь подал голос Буйкевич. – Насколько я в курсе, у тебя медицинское образование, а не юридическое. Ты людей должен лечить, а не расследовать…
– Я его уполномочил, – твердо заявил Чагин, крутя в пальцах зажигалку. – Мы общались с ним по телефону. Так как добраться к вам вовремя мы не смогли по не зависящим от нас обстоятельствам… а людей продолжали убивать. Я его проинструктировал, что и как делать. Заявляю со всей ответственностью.
Услышав сказанное, Буйкевич развел руками и отвернулся к окну.
Петр не спешил, подолгу задерживая взгляд на каждом из присутствующих, словно пытаясь понять, о чем думают коллеги в эти минуты. Внезапно он почувствовал страшную сухость во рту, подошел к столику, на котором стоял графин с водой, налил полный стакан и залпом осушил его.
– Сейчас мы все как бы подозреваемые… Мне бы хотелось, чтобы, когда я закончу, подозреваемым остался один, а с остальных свалилось это бремя.
– Может, хватит нагнетать? – капризно вскрикнула Анжела. – У нас и так нервы на пределе, а вы словно решили поиздеваться.
– Извольте… Сегодня утром я проснулся, разбуженный Антоном Сбитневым. Он первым обнаружил труп Инги в комнате на втором этаже. Представляете, он отправился мазать ее, как в пионерском лагере, зубной пастой. Пришел, а она под простыней, с приколотыми к соскам пионерскими значками. – По кают-компании после сказанного пронесся нервный вздох. Петр замолчал, давая коллегам возможность переварить услышанное. Потом продолжил: – Спустя примерно полчаса был обнаружен труп Цитрусова… в комнате на первом этаже. Причем, как утверждал Энтони, ранним утром, когда он отправлялся к Инге, Валерия еще не было в комнате. Кто-то принес труп за то время, что мы находились наверху у Инги. Таким интригующим было начало дня.
– Это я его принес, – раздалось в полной тишине. Все в ужасе повернули головы в сторону Дамира. Охранник невозмутимо продолжил: – И гликозид ему в подключичку вкатил тоже я. По своей первой специальности я – фельдшер, на войне был санинструктором.
– Господи, – вскрикнула Монро, схватившись за голову. – Зачем вам это понадобилось? Чем Валерка-то не угодил?
– Прошу не перебивать! – крикнул Петр, резанув рукой по воздуху. – И не уводить следствие в сторону.
