– Признаваться пока рано, – покачал головой Петр, доставая сигареты и закуривая. – Прошу меня простить, но иначе я потеряю нить рассуждений. Прокравшись в комнату Олеси, пока та спала, убийца спокойно взял очки, с помощью своего сообщника вывинтил из них винтик носоупора, тот подошел к его очкам. Но тут он заметил на окне контейнер для контактных линз самой Инги.
– Кстати, а куда делись линзы убийцы? – подала голос молчавшая до этого Элла. – Насколько я знаю, их обычно берегут.
– Линзы ночью находились в простой воде, стакан стоял на тумбочке, был накрыт листком бумаги. Почему убийца не взял с собой контейнер, о том история умалчивает. Сквозняк сдул этот лист под кровать. А маявшийся после тяжелой ночи любовник просто выпил воду из стакана вместе с линзами, – Петр развел руками, выпустив струю дыма под потолок кают-компании.
Услышав это, Буйкевич схватился за живот, изобразив рвотный рефлекс. По кают-компании прокатилось оживление.
– Однако продолжим. Осматривая труп Ревенчук, я никак не мог понять, откуда на трупе очки Пресницкой и почему так много выпавших ресничек вокруг глаз. Мне подсказала моя любимая супруга, что такое бывает, когда с трупа пытаются снять контактные линзы.
– Но ведь линзы бывают разной оптической силы, – возразила покрасневшая Анжела. – Еще не факт, что они подошли бы убийце.
– Они и не подошли, – спокойно заметил сыщик, подходя к Монро. – Я не мог понять, почему утром в облике убийцы что-то неуловимо изменилось. Почему она то и дело стала щуриться. Почему пытается соблазнить меня своим нижним бельем… Только чтобы я не смотрел ей в глаза. Потому что неуловимо изменился… цвет глаз. Я сейчас не берусь определить, каким он был и каким стал. Но надеть очки Олеси на труп Инги – не очень удачная идея, хотя убийцу понять можно. Еще одна загадка для следствия. И чтобы как-то скрыть вырванные во время снятия линз ресницы. Казалось бы, мелочь – винтик… Но хлопот он причинил убийце выше крыши. Я нашел этот винтик возле трупа Цитрусова. И это еще не все осложнения… В очках убийца не могла показаться на следующий день, слишком много вопросов.
– Не понимаю, зачем было убивать Ингу и Валерия, – всплеснула руками Элла. – Каков мотив преступления?
– О мотивах чуть позже, – Петр потушил сигарету в пепельнице, подходя к Дамиру. – Пока я продолжаю двигаться по линии осложнений. Убийца не мог предположить, что на турбазе найдется горячий джигит, сердце которого воспылает любовью по отношению… к самой убийце. И все бы ничего, но на тот момент у джигита уже была любовница на турбазе.
– Вот-вот, – подхватила мысль Хозяйка. – И еще какая! Любо-дорого смотреть! Эх, Дамирка, Дамирка…
Петр подошел вплотную к охраннику.
– Светлана Вакульчик – мудрая женщина, она видела, как смотрит Дамир на Анжелу. Более того, я думаю, она стала свидетельницей их откровенной связи… Под утро… Я прав? Ведь Стас крепко спал всю ночь после того, что с ним сотворили. Убийца спать не могла, ей требовалась разрядка, да и тебе тоже. У тебя ведь южная кровь. И с этого момента ты исполнял любую ее прихоть. Она до этого – любую прихоть Стаса, а ты теперь – ее… Не зря же ты скрутил Буйкевича так, что едва руку ему не сломал. Я видел, в тебе клокотала не только злость, но и ревность…
– Надо было тебя трубой покрепче приложить, – процедил Дамир сквозь зубы. – Пожалел, думал, сообразишь…
– Надо было, – согласился сыщик, глядя ему в глаза. – Но теперь о том не стоит жалеть. Дело прошлое, не исправишь. Скорее всего, Вакульчик, мучимая ревностью, не спала в эту ночь. Думаю, она поняла, кто убил Ингу, одно наложилось на другое… Что касается жестокости, с которой ты искромсал свою бывшую любовь… Видимо, хотел кровью залить ее… Но не вышло. Светлана тебя любила по-настоящему, а эта… просто манипулирует, пытаясь любой ценой уйти от наказания.
– Ты кого имеешь в виду, следователь хренов? – выкрикнула Монро, вскакивая со своего места. – На кого намекаешь? На меня, что ли?
– Странно, раньше ты меня на «вы» называла, – округлил глаза сыщик. – Что изменилось? Но не будем отвлекаться. Последним в данной череде трупов суждено было оказаться шантажисту-оператору Энтони. Теперь поговорим о тех, кого убийца хотел подставить, направив следствие по ложному пути. Сначала я подумал об Олесе…
– Обо мне? – гинеколог принялась озираться вокруг, словно ища поддержки у коллег. – Но зачем мне убивать лучшую подругу?
– Подругу, у которой ты увела Макса Лунегова, – жестко напомнил Фролов, не спеша развенчивать обвинение, словно хотел поиздеваться над бедной женщиной. – Мотив очевидный, не правда ли? Вдруг ты почувствовала, что Инга что-то затевает против тебя в отместку, и нанесла упреждающий удар. Но потом я увидел, как ты передвигаешься без очков, и понял всю никчемность подобных подозрений.
– Слава богу, – выдохнула гинеколог, опускаясь на стул.
– Основное подозрение падало на нашего поэта, – Петр увидел, как после этих слов напрягся Буйкевич. – Ведь ночью было совершено насилие… над ним. Признаюсь, жестокое, изощренное. В отместку за… что – он знает. Пусть это останется на его совести. Логичней всего предположить, что оба обидчика – Инга и Валерий – должны за это получить сполна. Именно к этому меня подталкивала Анжела, утверждая, что сразу же после оргии Буйкевич куда-то исчез, оттолкнув ее, а потом появился, поставил себе укол в вену и вырубился.
– Так оно и было, – вскочила уже в который раз Монро. – Это сущая правда! С какой стати мне врать?
– Что ты несешь, подстилка? – прорычал Ковбой, поднимаясь со своего места. – Куда я уходил? Какой укол? Ты же мне его и вколола!
Словно не слыша этой перепалки, Петр поднял руку:
– Валерий Цитрусов, мой коллега по «Скорой», убит исключительно с целью подставить Стаса, прошу это отметить! Только у Буйкевича якобы был мотив, больше ни у кого. Хотя я Валери не оправдываю, он участвовал в скверном мероприятии. Но пострадал отнюдь не за это!
– Я его не трогал, клянусь, – Буйкевич поднялся и ударил себя в грудь.
– Я долго наблюдал за Стасом, – признался Петр, доставая и закуривая следующую сигарету. – И во время его вчерашней автографсессии, и за завтраком… Он – левша! Не амбидекстер
[9], подчеркиваю, а классический левша, как ты об этом не подумала, остается удивляться. Он не мог сам себе сделать инъекцию в левую руку. Только в правую. Отсюда вывод: лекарство ему вколол кто-то другой. Это – первое. И второе. Не мог он после того, что с ним ночью сотворили, вскочить и мчаться кого-то убивать. Ты, Анжел, его так накачала транквилизатором, что, дай бог, остановки дыхания бы не случилось. Не забывай, я разговаривал с ним утром. Он не мог…
– Почему это не мог? – передразнивая сыщика, спросила Монро.
– Потому что, во-первых, был в отключке, которая мгновенно не проходит. Ты постаралась его выключить так, чтобы он ничего не помнил из произошедшего. И во-вторых… Он был не один. С ним был Валерий.
