– Да уймитесь вы, блин! Петросяны хреновы! – рявкаю я на них. – У человека горе, а они… Николь, или как там тебя на самом деле… Не волнуйся ты так, никто тут тебя не обидит, это просто юмор у них такой дурацкий. Байкеры – народ грубоватый, но добрый. Я тебе обещаю…
"Ага, тот вон тоже обещал, а потом…" – так и читается в её глазах.
– Ну, как знаешь! Я человек занятой, мне ухаживать некогда… Хочешь – поехали с нами, хочешь – оставайся тут. Ночью, на трассе, в трусах… когда до ближайшего города хрен знает сколько км… Тебя явно ждет много экстремальных приключений и незабываемых ощущений!
Девушка начинает реветь ещё больше. Кое-как удается её успокоить, усадить на мотоцикл, объяснить, как надо держаться, и тронуться в путь. Она поначалу даже боится прикасаться ко мне, но на улице прохладно, несмотря на выданную ей куртку, мы едем быстро, от холода и страха она дрожит и вцепляется в меня мертвой хваткой.
Приезжаем. Кое-как снимаю её с мотоцикла. Она вся задрогла и не стоит на ногах уже. Несу домой на руках. Она испуганно дрожит и пытается вырваться. Не даю.
Оказавшись у меня в квартире, она затравленно озирается, и, кажется, ищет способ аккуратно выскользнуть за дверь. Я устало вздыхаю:
– Слушай… ещё раз… никто тут тебя пальцем не тронет, никто не обидит и ничего с тобой плохого не сделает. Я обещаю. Но если ты хочешь уйти – пожалуйста. Я тебя не держу и неволить не собираюсь. Только подумай ещё раз. Разгуливать по ночи в одних трусах по городу – по-моему, не самая удачная идея. Если только ты не хочешь найти новых приключений на свою шикарную попку. Тем более, как я понял, никаких друзей-знакомых у тебя в этом городе нет, а в полицию ты почему-то идти не хочешь. Но решать тебе, конечно…
Девушка задумчиво и нерешительно теребит ручку двери…
– Так, Николь… блин, как тебя на самом-то деле зовут? А то как-то неловко…
– Ника… то есть, Нина! – бормочет она. "Врёт!" – подсказывает мне внутренний голос. – "Боится сказать правду…Да и, собственно, какая разница?"
– В общем, так, Нина… ванна и душ – там, если что… Кухня – там… приходи, как умоешься, есть будем… ты, наверное, голодная… Сейчас посмотрю, что у меня из вещёй найдётся, может, что-нибудь тебе подойдет. Ночевать будешь в той комнате, утром подумаем и решим, что с тобой делать. Хорошо?
Она как-то недоверчиво и нерешительно кивает головой. Я иду в комнату, готовый к тому, что сейчас за моей спиной хлопнет дверь и раздадутся испуганные убегающие шаги… Но нет. Возвращаюсь – она всё так же стоит, испуганно озираясь.
– Вот моя футболка, она тебе велика будет, можно как платье носить. Но ничего другого нет, уж извини, женских вещёй у меня как-то не завалялось. Вот полотенце. Всем, что найдешь в ванной – всякими там шампунями и т. д. – можешь пользоваться, не стесняйся. А я пошел на кухню, ужин готовить. Потом тоже приходи туда…
Испуганная блондинка ныряет за дверь, мигом защёлкивает замок, и мне кажется, что я слышу облегчённый вздох оттуда. Типа, хоть теперь можно немного расслабиться. Кто ж тебя так запугал-то, блин…
Иду на кухню. Интересно, чем её кормить? Вожусь там долго, но она в ванной сидит ещё дольше. Я уж начинаю беспокоиться – заснула она там, что ли? Или забаррикадировалась и вылезать теперь вообще не собирается? Но нет, наконец, выходит…
– Садись, ешь. Да не смотри ты на меня так испугано, не трону я тебя!
Она осторожно садится на краешек стула, как будто ждёт, что сейчас тот развалится под её тяжестью. Я отворачиваюсь к окну, чтобы не смущать её, но в отражении в стекле вижу, как она накидывается на еду, словно изголодавшаяся блокадница-ленинградка. Блин, их там и не кормят, что ли?
Наконец, накормленная, напоенная чаем, согретая и умытая – она, вроде, начинает немного оттаивать. Я, правда, всё равно стараюсь не лезть с расспросами, понимая, что сейчас не до них.
– Пойдём, покажу, где спать будешь…
И снова она моментально напрягается. Глаза становятся стеклянные, движения – деревянные, вид – настороженный… Ждёт, что я её в постель потащу и приставать начну, что ли? Блин, мне уже надоело повторять…
Оставляю её одну. Выхожу из комнаты. Иду на кухню читать книжку. Слышу, как она щёлкает замком на двери. Ну и на здоровье, мне-то что…
Посреди ночи замок снова щёлкает, открывается дверь… она испуганной мышкой прошмыгивает в туалет. Я устало вздыхаю, но ничего не говорю. На обратном пути она вдруг останавливается на пороге и тихонько спрашивает:
– А ты… вы… почему не спи…те?
Я снова хмыкаю себе под нос.
– Видишь ли, Николь… Или как там тебя на самом деле… В этом доме только одна кровать. Большая, конечно, широкая… но в настоящий момент безраздельно захваченная тобой. А я не хочу тебя стеснять… или пугать ещё больше… Ничего, обойдусь, мне не в первой.
Она мнётся. Кажется, хочет что-то сказать. Но не решается. Поблагодарить, что ли, хотела? Или…?
Так и не дождавшись от неё каких-то слов, я снова погружаюсь в чтение, а она снова испуганной мышкой шмыгает в комнату, чтобы не показываться до утра. Ну, хоть дверь запирать не стала, уже хорошо…
Досидев до 6 утра, я понимаю, что пора действовать, пока не заснул, а то уже начинаю клевать носом… На улице светло, в их стриптиз-заведении как раз заканчивается смена, пора бы нанести визит вежливости хозяину. Потолковать по душам. Выяснить, что там у них за непотребства творятся средь бела дня… Т. е., конечно, средь тёмной ночи, но от этого не легче.
Что только с этой пигалицей делать? Закрыть? Проснётся – испугается ведь, что заперли в квартире. И так, кажется, она возомнила, что я намереваюсь воспользоваться её беспомощным положением и навязать ей роль какого-нибудь там папика-покровителя, сыграв поначалу в спасителя-избавителя, а потом затребовав ответных благодарностей… Ох, женсчины!
На самом видном месте оставляю записку: «Завтрак – на столе! Если вдруг надумаешь уйти – просто поверни ручку с той стороны. Но лучше дождись меня, я привезу твои вещи».
Ну вот, теперь можно и прокатиться до приснопамятного стриптиз-бара. Блин, как спать-то хочется…
Возвращаюсь я часа через два. С удовлетворением вижу, что завтрак весь съеден до последней крошки (да уж, отсутствием аппетита наша ночная нимфа не страдает!), с неудовлетворением – что она наглухо запаковалась в мою рубашку, застёгнув воротник до самых ушей, и по-прежнему сидит настороженная в глухой обороне.
– Я привёз твои вещи. Вот, забирай… Телефон, одежда, кошелек, документы…
На мгновение в её глазах вспыхивает огонёк радости, но тут же сменяется новым приступом недоверия и подозрительности. Я прям вижу эту бегущую строку мыслей у нее на лбу – «Он забрал мои вещи У ХОЗЯИНА ЗАВЕДЕНИЯ!!! Значит – что? Значит, ОНИ ЗНАКОМЫ!! Может, он вообще какой-то его друг-сообщник? А что если сейчас там за дверью – притаилось ещё несколько человек? И счаз меня скрутят и отвезут обратно???»
