Она замолкает. Опускает глаза. Долго смотрит куда-то в сторону, вниз…не поднимая головы. Я терпеливо жду, уже зная, в принципе, ответ…
Так и не поднимая головы, каким-то надломленным голосом, она рассказывает мне всё. Про то, как скрывалась несколько лет, но в конце концов попалась-таки преследователям, как на нёё повесили большой долг, как её теперь прессуют и требуют денег, которых у неё, разумеется, нет. Но они согласны взять и «товаром». Тем самым «товаром», который лежит в моей сумке, который мы перевозим по приказу кавказцев. Да-да, конкуренты об этом знают…
И мне её даже жалко немного, никому не пожелаю такой ситуации, но всё же в тот момент на меня вдруг накатывает смертельная усталость и безразличие ко всему, хочется просто закрыть глаза, и чтобы всего это не было. Чтобы оно исчезло, как страшный сон, а я проснулся, и новый день, и никого рядом со мной, и идите вы все нафиг, и вообще…Блин, ну почему всегда ТАК???
Почему любая вроде бы романтическая и светлая история непременно должна заканчиваться ложью и предательством? Почему в основе всего – всегда фальшь, лицемерие, коварство и циничный расчет? Почему… а, ладно, к чёрту всё!
Она что-то там ещё такое говорит, какие-то заверения и признания, слова-слова-слова… Я не слушаю. На негнущихся ногах отхожу от неё, достаю из сумки пакет со спайсами, молча ставлю на стол перед ней. Интересно, она хоть понимает, что тем самым сильно подставляет меня?
Какое-то время она молчит, словно не замечая, не делая ни малейшей попытки пошевельнуться или что-то сказать… Наконец, каким-то деревянным неестественным движением тянется к пакету, берёт, вертит в руках с таким видом, что мне кажется, сейчас бросит назад… Но нет, все тем же деревянным неловким движением неловко убирает в свою сумку… долго возится с ней, не может застегнуть…
Мне не хочется на всё это смотреть, я отхожу обратно к балкону, распахивая его посильнее, глотаю холодный ночной воздух.
Ну вот и всё. Я это сделал. А она согласилась. Ладно, я дурак, вечно иду на поводу у… впрочем, фигня, разберёмся. Мы ведь всё равно планировали этот спайс уничтожить, а в закладки положить какую-нибудь безопасную дрянь типа солей для ванны. Но она-то, она…
Господи, ну почему всегда всё именно так??? Почему я заранее знаю, чем все кончится? Ну, вот хоть бы раз я оказался неправ! Чёрт, ну почему вечно всё по одной и той же заезженной схеме, что ж вы за люди-то такие, ну почему у вас всё так… одинаково???
Блин, ну почему…
И я уже не хочу слушать никаких её объяснений или оправданий, мне противно и неинтересно. Всё это кажется глупым и ненужным, и я мысленно прошу её даже не начинать, просто потому что всё это я уже слышал сотни раз, и каждый раз оно казалось мне жалким и глупым, и вот снова по новой – зачем???
Не надо всего этого. Просто уйди.
И всё.
Навсегда.
Я закрываю глаза, и очень надеюсь, что когда открою, её уже тут не будет.
Кажется, она понимает мое состояние и, слава богу, не пытается ничего говорить. За моей спиной какие-то приглушенные звуки, но я уже их не слушаю…
Не знаю, сколько времени так прошло, но, открыв глаза, я с удивлением замечаю, что уже приближается утро. Уголок неба заалел, где-то там начинается восход, и фонари гаснут по одному, и машин, вроде бы, становится больше…
С не меньшим удивлением замечаю, что на душе как-то пусто и холодно, нет ни обиды, ни злости, вообще ничего. Ни единой эмоции, я просто выжат. Ничего не чувствую. Даже странно… И в этот момент слышу робкие шаги за спиной.
Разворачиваюсь. Встречаемся взглядами. В наступивших предрассветных сумерках вижу полные слёз глаза, блестящие как две большие лужицы, и две влажные дорожки на пунцовых щечках.
И в какой-то момент мне становится безразлично уже абсолютно всё. Ну какая разница, кто из нас большая сволочь, я или она, какая разница, что вообще произошло, и что будет потом, и какая разница…
Ничего не объясняя, делаю шаг вперед, молча сгребаю её в охапку и прижимаю к себе – так сильно, как только могу, пока не хрустнут косточки. Она всхлипывает и дрожит, моя рубашка на груди моментально становится горячей и мокрой от слёз. А я стискиваю её в объятиях и глажу по волосам, снова балдея от этого запаха, от тепла её гибкого податливого тела, послушного моим рукам, и от неожиданно пришедшего осознания, что свою блузку она ведь так и не застегнула…
Глава 3. Июль
– Может, мне тебя заменить, Мелентьев? Позвать кого-нибудь помоложе да порасторопнее из вашего управления? Желающие ведь быстро найдутся! – задумчиво произнёс Евгений Викторович.
«А он хорошо держится» – отметил про себя Леонид. Годы взлетов и падений приучили властного бизнесмена к любым поворотам судьбы. Он не повышал голос, не нервничал, не ругался, призывая на головы провинившихся все кары небесные – напротив, казался спокойным и язвительно-ироничным. Хотя, конечно, случившиеся никак не могло его радовать, и где-то в глубинах этой бесстрастной души сейчас клокотала холодная ярость, скрытая за маской светскости.
– Решать вам, Евгений Викторович. Но, на мой взгляд – это нецелесообразно. Пришедший новый сотрудник потратит много времени только на вхождение в курс дела, а потом ещё неизвестно, как он станет действовать, и улучшит ли это ситуацию. Я же могу продолжить разработку немедленно и добиться необходимого результата в ближайшие сроки. Ничего непоправимого ещё не случилось.
– Ах, не случилось… А кавказцам, потерявшим полкило «спайса», ты это сам объяснишь? Мол, ничего страшного, так, пустяки? А байкеры, гуляющие на свободе, и наверняка насторожившиеся после такого провала…Ты хоть понимаешь, что провалил операцию, Мелентьев? Может, мне тебе счет выставить? Да заставить самому с кавказцами объясняться? Как думаешь?
Леонид поморщился. Конечно, всё это было глупым спектаклем. На кавказцев тут всем было плевать, проглотят и не подавятся, большого сочувствия к ним Евгений Викторович не испытывал. А вякнуть что-либо против они все равно не посмеют, сделают так, как он скажет. Никто никого на счетчик ставить не будет, чай, не 90-е на дворе. И все прекрасно понимают, что таких денег у Лёни просто нет. Да и не будет Евгений Викторович переживать из-за денег, это для Мелентьева – сумма неподъёмная, а у нашего олигарха, небось, такая мелочишка в кармане на сигареты завалялась. Так что всё сотрясание воздуха – не более чем «воспитательная беседа» в попытке «накрутить хвост» Мелентьеву и заставить его пахать изо всех сил. Как будто он и так отказывался…
Лёня вздохнул. Конечно, вслух ничего подобного он говорить не стал, ограничившись лишь коротким согласием.
– Да, признаю. Ответственность за провал операции на мне. Не предусмотрел… Хотя, это больше форс-мажорные обстоятельства, из разряда непредсказуемых…
– Ты уж постарайся, Лёня, чтобы впредь таких обстоятельств не было. Я ведь тебе за что деньги плачу? А то – «не предусмотрел» он… Что думаешь дальше делать?
