– А вот и вы, Соломон Абрамович? Рад видеть!
– Взаимно, друзья мои, взаимно! Таки вы меня звали? И вот он я уже пришёл!
– Это мой друг Боцман, большой спец по всему, что плавает. А это – Соломон Абрамович, большой спец по тому, как сделать хорошие гроши из почти ничего… не так ли, Соломон Абрамович?
– Ой, да что ви такое говорите? Я вас умоляю…Люди могут подумать дурное! Вот мой дедушка, шоб он был здоров, тот действительно умел жить. Он жил так хорошо, что я вас умоляю как! У него был не дом, а полная чаша. Румынская стенка, а в ней хрусталь! Дача, на которой разве что апельсины не росли в кибуцах… Его дочь Беллочка вышла замуж за сына секретаря парткома и стала Петровой. Это, конечно, не совсем то, чего бы хотел мой дедушка, но таки ради секретаря парткома можно было стать немножко не Шнейдманом. Его старший сын, мой брат, закончил консерваторию и всю жизнь играл на скрипке. Он играл на танцах в городском саду каждые выходные и имел с этого неплохие гроши. А ещё он играл на свадьбах, тоже по выходным. И, в конце концов, играл на похоронах, вне зависимости от дня недели! Он играл Шопена столько раз, сколько сам себя не играл даже Шопен. И таки, знаете, умер счастливым! А я? Шо я? Сплошное расстройство и слёзы!
– И в чём же ваше расстройство?
– Ну таки как вам сказать, молодой человек… При Советском Союзе я был директором овощной базы. Вы таки знаете, что такое быть директором базы при Союзе? Нет, вы таки не знаете, шо это такое, иначе вы бы так не сказали! Но потом всё как-то развалилось и пошло наперекосяк, начались волнения и смутные времена… Знаете, как я не люблю смутные времена? Этот шалман с биндюжниками вместо приличных людей? О, шоб вы знали… Впрочем, не будем кривить душой – даже в те времена я сумел как-то вывернуться, и к концу 90-ых у меня была даже не одна овощная база на рынке, а весь рынок целиком.
– Шоб я так жил, Соломон Абрамович! – хохотнул Найджел.
– Шо? Вы таки думаете, что это было легко, молодой человек? Быть хозяином цельного рынка в то смутное время? Да от такой жизни у меня слезы начинали сами ходить из глаз! А вы говорите – хорошо жилось… С чего вам так подумалось, молодой человек? Вы сами так решили, или вам это кто-то сказал? Таки плюньте тому в рожу, кто вас ввёл в заблужденье, жизнь та совсем не была весёлой…
– А мне показалось…
– Вам показалось? Может, у вас было видение, молодой человек? Ой вэй, вы поглядите на него, он с утра разлепил свои ясные очи, и у него случилось видение. Вы знаете, у моей тёти Цили после ста грамм водочки под лосика таки тоже было видение. А через месяц её муж Абрам всё равно сбежал с Розочкой, но не с той, которая с Молдаванки, а с той, которая с варьете, и оставил ей кучу детей и большое расстройство.
– Ладно, давайте ближе к делу…
– К делу? Хорошо, давайте! Если вы хотите поговорить за рынок, то – Соломон Абрамович знает за рынок, и его этим не удивишь. Но когда на горизонте нарисовались те не симпатичные ребята со всяким ржавым железом, мне стало немножечко грустно.
– Кавказцы?
– Они, чтоб им пусто было… Какой-то Аслан, полупокер в полукедах, а с ним ещё 5–6 ребят до ансамбля столь же малосимпатичной наружности. Я, конечно, в гробу видал этих халамидных, но затевать скандал мне было уже лень в мои-то годы… И я себе подумал: «Соломончик, ты старый человек! За ради чего тебе влезать в эту душную канитель? Оставь всё, поживи для себя, хотя бы напоследок…» С этим словами я продал рынок и удалился от дел.
– А рынок потом всё равно отжали кавказцы…
– Это уже было после меня, и мне нет до этого дела. Я удалился на покой, купил себе небольшой участок за городом… а заодно приобрел и этот маленький яхт-клуб. Не ради денег, а так – чтобы иметь навар с яиц и быть при деле.
– Но потом у вас снова начались с ними тёрки?
– Не так чтобы очень, но не далее как в субботу пара малосимпатичных пацанов привстали на дороге, как шлагбаум, с понтом на мордах – сделать мне нехорошо. Но, на моё счастье, поблизости проезжали несколько ребят байкеров. Уж не знаю, за что они так не любят кавказцев, но всю ту шоблу они дружно положили мордой в асфальт и посоветовали лежать смирно и не отсвечивать. А тем, кто будет много нервничать и излишне сопротивляться, – пообещали устроить большое огорчение…
– И вы решили, что с этими ребятами-байкерами нужно подружиться? – усмехнулся Найджел.
– Азохенвэй! Вы так говорите, будто это что-то плохое, молодой человек… Если я на старости лет хочу, чтобы меня никто не беспокоил, и чтобы всем вокруг тоже было хорошо, то – неужели ваша мама против, шоб она была здорова? Мне нравятся эти ребята, и я не хочу никого обижать. Я старый человек, а они…
– Почему бы вам просто не обратиться в полицию или в какое-нибудь охранное агентство?
– Я извиняюсь, вы таки шутите, молодой человек? Нет, вы таки точно шутите, иначе б вы так не сказали… Полицаев моей народ не любит ещё со времён Второй мировой войны. За ради какой такой светлой перспективы мне к ним обращаться? А что до частных охранных агентств… Не смешите мои пейсы! Соломон Абрамович знает за частных охранников! Вы видели этих халамидных? В мои времена таких шлемазлов не взяли бы даже постоять на стрёме. Шо они могут? Громко кричать: «Караул!» и звать на помощь милицию? И какой с этого кипиша я буду иметь цимес?
– А что байкеры?
– О! Байкеры – это совсем другой коленкор! Вы видели, как они делают дела? Они не спрашивают, можно или нельзя. Их не интересует чьё-то противоположное мнение. Они прут напролом! Если какой-то босяк берёт себе моду строить забор из камня поперёк их пути, то они просто снесут эту малахольную халабуду с трёх концов, потому что людям надо здесь пройти, а двери с надписью «Вход» что-то не видно. Или им дадут наказ взять ящик динамита и сходить до того забора и разъяснить хозяевам, шо его тут не стояло. Говорят, один байкер за сезон разбивает два мотоцикла, пять женских сердец и полтора десятка вражьих морд. И все моментально становятся вдруг вежливые и учтивые до поносу, как на светском рауте, при одном только приближении этих милых ребят. Это ж красота неописуемая на такое просто посмотреть, шоб я так жил… И вы хочите, чтобы я отказывался от такого счастия? И звал кого-то другого?
– Не хотим, – улыбнулся Найджел.
– Ну таки шо, мы будем иметь разговор, или мне пойти погулять и сделать на лице вид, шо вы и не заходили?
– Чтоб мне подавиться селёдкой… я что-то не совсем понимаю…
– Спокуха, Боцман. Соломон Абрамович хочет сказать, что ему требуется наша помощь и поддержка в это неспокойное время. Я верно излагаю? Ну вот… А ещё ему требуется реклама, раскрутка и промо-акции в поддержку его замечательного заведения. С участием мотоциклистов и наших девчонок из промо-команды. Если их нарядить в красивые купальнички да устроить им выездную фото-сессию на какой-нибудь здешней яхте, а потом запустить этот фото-отчёт во все соц. сети, то, я думаю, посещаемость яхт-клуба резко вырастет, а бизнес резво скакнёт в гору, не так ли, Соломон Абрамович?
