– И отменять уже поздно…
– Блин, а откуда они вообще дату топлесс-покатушек узнали??? Она ведь официально ещё не объявлена, пока никто не в курсе, кроме наших…
– Не знаю, – пожал плечами Эдик. – Когда они приезжали, тут ни тебя, ни Боярина не было. Стасик с Шустриком были, так они просто посмеялись в ответ на все претензии…
– Найди-ка мне Шустрика… И Багиру позови!
* * *
– Так что там случилось? Куда вы запропастились? – спросила Багира, устраиваясь поудобнее в кресле напротив Найджела и Боярина.
– Ну, ты же знаешь, что у нас помимо обычной рутины порой случаются разные там крупные заказы – на несколько дней работы, когда нам надо выезжать на какое-нибудь мероприятие, вроде концерта или фестиваля, и какое-нибудь представление устраивать. Стантеры, каскадеры, гонки, девки… короче, шоу. Обычно все эти мероприятия не в городе, а в области, с проживанием там же. И чаще всего я сам назначаю, кто куда поедет и чем будет заниматься. Но тут (раз уж такое дело) – решил поиграть в демократию: мол, мужики, сами решите, кому что больше по душе, кто хочет в городе остаться, а кто за город свалить. Работа что там, что сям – непыльная, так что мне без разницы, кто из вас куда поедет, по желанию.
– И?
– Ну, все почесали репу и высказались, а Шустрик наш вдруг заблестел глазёнками и говорит: «Можно, я позже скажу? А то тут такое дело…» Ну, можно, конечно, чего ж нельзя-то… До обеда сроку тебе – говорю – а дальше разнарядка утверждается и пересмотру не подлежит. «О’кей, я сейчас, семь секунд!» – быстренько срывается он за дверь и улетает с заговорщицким видом.
– А ты?
– А я усмехаюсь ему вслед и мысленно приговариваю «Лети, голубь, лети! А то я прям не знаю, куда ты помчался – к девчонкам-промоутерам, выяснять-расспрашивать, куда у нас Кристиночка подевалась, почему до неё дозвониться нельзя, и где она работать будет в ближайшие несколько дней? Они тебе и скажут, что наша Стесняшка в область уехала, на ту самую «дальнюю» работу. И ты, конечно же, прибежишь ко мне докладывать, что тоже хочешь туда. А я что? Я соглашусь. И утвержу. Девчонки же тебе не сказали, что Кристинка поехала только туда и обратно, и к вечеру уже вернётся. Потому как они и сами про то не знали. А я знал. И если бы ты меня о том спросил – то я б тебе все честно и сказал. Но ты ж не захотел. Ты ж мнишь себя хитрее одесского раввина и думаешь, что всех обставил и всё устроил за моей спиной. Вот теперь посиди за городом и подумай о своём поведении. О том, как нехорошо обманывать старших товарищей. А то – ишь выискался, пионер юный, с головой чугунной… решил провести дядю на мякине…»
– Ох, и язва же ты Найджел! – хохотнула Багира. – И интриган ещё тот…
– С волками жить…
– Ладно-ладно, рассказывай давай, что дальше-то было! Мне уже не терпится!
– Ну, наш шустрый малый уехал трудиться на благо Родины. Кристинка осталась тут. Я с ней практически не общаюсь, держусь холодно и вежливо, никаких заигрываний и подколок, дружеского флирту и просто тёплого общения, как раньше. Она ходит грустная, поблёскивает на меня печальными глазёнками, но ничего не говорит, только вздыхает украдкой понимающе. Видать, знает кошка, чьё мясо съела.
Ольга снова усмехнулась, но ничего не сказала, не желая прерывать повествование. А Найджел продолжал всё в том же иронично-стёбном ключе, копируя манеру повествования Боярина (как он всегда делал в его присутствии):
– Ближе к вечеру того же дня остаёмся вдвоем в офисе, и заходит промеж нас разговор волнительный… «Что, – говорю, – пригорюнилась, красна девица, шо за тоска-кручина тебя обуяла, аль приключилось чего?» Та похлопала на меня глазёнками, ресничками обдула, будто опахалом, призадумалась на минутку, будто соображая, чего говорить, а чего не стоит, и отвечает: «Нет, мол, витязь мой разлюбезный, ничего не стряслоси, просто как-то вот заскучалоси мне, ничего не происходит в бытие нашем безблагостном, хочется каких-то событиев сказочных, каких-нибудь внезапных радостей в жизни моей серостной, а что-то вот никак… Вот я и закручинилась».
«Не горюй, – говорю, – красна девица, была мне думка верная, что ждёт тебя много внезапных радостёв и будет день твой завтрашний полон сурпризов от рассвета до закату!»
«Верно ль слово молвишь, витязь мой, точно будут? Не спидманешь меня, деву младую, наивную?»
«Верно-верно, не сумлевайся, мое слово крепкое, сама знаешь. Я ж добрый волшебник, когда не в отпуске…»
«А что за внезапны радости такия ожидаются завтра спозаранку?»
«Ну, зачем же портить сурприз? Вот сама все и увидишь, а пока давай я тебя домой отвезу, а то час ужо поздний, спать-почивать тебе пора…»
Багира прыснула, уже не стесняясь, а Боярин покачал головой неодобрительно, но ничего не сказал.
– Ну и? Так оно случилось на следующий же день?
– Именно-именно! Ибо приготовлено было уже заранее, нужные люди подговорены были также загодя, не зря я несколько дён готовился, – Найджел подмигнул Алисе, и та отчего-то зарделась и потупила глазки. – А уж устраивать крышесносы, когда надобно, мы умеем, не зря учились!
– Так что было-то? Не томи!
– Ну, представь – просыпается наша Кристиночка утречком спозаранку, а на подушке у неё – букет цветов её любимых. Откуда и как он там взялся? Непонятненько! Спать ложилася она одна-одинёшенька, живет в квартире без родителей… Сестра, правда, о ту пору у ней ночевала, но на неё не подумаешь, поскольку та делает очи изумленные и грит, что в глаза никого не видела, понятия не имеет, откуда же сей букетец знатный у неё на подушке оказался. Короче, мистика, чьорт!
– Ага-ага! Ну, а дальше?
– Идет наша девица-красавица во своё учебно заведеньице. А там на какой-то паре посередь наук премудрых выпадает у неё из книжицы раскрытой – портрет красоты неземной, карандашом нарисованный. А на портрете – она сама, диво как хороша! Опять же – откуда взялся сей портрет? Сие науке неизвестно!
– Блин, как???
– Ты слушай дальше…Приходит девушка на работу аккурат в обед. Подружки вокруг неё сбегаются, шушукаются, она им там рассказывает про диво-дивное и чудо-чудное, те дивятся, охают-ахают… Я хожу мимо с видом строгим, твёрдым и непробиваемым, аки зачерствевший пряник, напускаю на себя сурьёзность и невозмутимость. Работать, мол, надо, а не разводить тут всякое…Но работы на сегодня немного, опосля обеда мы аккурат все закончили, отослали трудиться всех прочих, кому надобно, раздали ценные указания, и можно уже и до дому топать таперича.
– Пойдем, Кристинка, вместе? Довезу я тебя до дому…
– Пойдем, – грит. – только мне ищо по дороге рассказать тебе кой-чиво требовается.
– Расскажешь, как же без ентого-то, только вон давай в тот магазинчик заглянем по дороге, яствами да закусками затаримся к вечеру…
Заходим мы в супермаркет, что недалече от работы нашей, оставляем вещи в ячейке – ну, знаешь, такие есть на входе, куда полагается складывать всякие там сумки и проч.? Вот в неё мы запихнули мой шлем, её сумочку, запираем все это на ключ и идем с тележкой по залу, выбирать всякие там продукты. Походили, набрали всякого, подкатываем тележку к кассе. Я говорю, что расплачусь сейчас, а ты пока иди вещи забери – и отдаю ей ключик золотой от ячейки заветной. Идет она туда, открывает, а там……
