И проняло Коляна до самого нутра, понял он, что встрял по полной, как ни разу ему ещё попадать не доводилось! Дёрнулся было, да только – куда ты денешься? Все ходы-выходы перегородили эти ироды, и видок у них такой, что сразу видно – не забалуешь. Башку открутят на раз. Колян ещё сначала подумал было, мол, милиция…или полиция…кто там сейчас у нас? Хрен разберешь… Хотя один черт… Но нет, эту мысль он прогнал от себя скоренько – видно, что не из таковских.
И приняли они Коляна под белы рученьки, да стали вопросы ему разные задавать. А тот всё трясся, как лист осиновый, и никак не мог уразуметь, что хотят-то с него…
Денег не требовали, сильно не били, вроде, не угрожали даже. Но всё равно скрутило его изнутри, будто верёвками, и холод прошиб аж до донышка. Потому как спрашивали его настойчиво, да вопросами такими, что сразу страшно становилось – про того, у кого товар берёт, про дружков-приятелей, кто тоже на теме сидит, да про всякое прочее…
По-хорошему о подобном говорить не следовало, себе же могилу выроешь. За стукачество такое порешат тебя быстро, хоть кавказцы, хоть дружки Хмурого. Сдохнешь жестоко и мрачно, в кошмарных мучениях. Это Колян понимал прекрасно, даром что соображалка туго варила в последнее время.
Только как им не сказать-то? Эти ведь тоже кишки наизнанку вывернут и не побрезгуют. Короче, расклад со всех сторон хреновый, как ни посмотри. И куда деваться бедному, когда ещё изнутри крутит, аж трубы горят и взвыть хочется?
Застучал Колян зубами, к стенке привалился, призывая карму сжалиться над ним, убогим. И действительно ведь помогло, принесло облегчение!
Подошёл к нему один из этих, кожаных-мотоциклетных. Вежливо так обратился, без сквернословия. Обрисовал расклад культурно. А потом и выход подсказал, как свет в конце тоннеля. Ты, грит, парень, не мучай себя. Расскажи нам все обстоятельно, а мы тебе и дозу оставим, да и ещё сверху дадим. Всё, мол, будет чин-чинарём. Только язык держи за зубами потом. Сам себе хуже не сделай.
Поманил, короче, Колянушку, как бабочку-мотылька на огонь. А тот и рад стараться. Уж если к нам так вежливо, с понятием, так и мы нешто отказываться будем? Хотя врал Колян, пофиг ему было на все культурные обхождения в тот момент, просто трубы горели, и за дозняк он бы маму родную продал. Когда припрёт-то эдак, какие уж там рассуждения…
Короче, выложил Колян всё, что знал, сдал с потрохами и друзей, и кавказцев этих, чтоб им пусто было, гори они все синим пламенем. И ведь действительно отпустили его, все честь по чести, не накололи. И рванул он так, что только пятки сверкали да поджилки тряслись, зажимая дозу в руке и пряча за пазуху.
И успел только услышать за спиной, как те ироды между собой переговаривались:
– А с размахом работает Аслан. Всего месяц, как крутим его, и гляди – сколько привалило! Это ж какие тогда у него объёмы, получается?
– Вот то-то и оно. Что меня и беспокоит. Ну, не верю я, чтобы он один всё это проворачивал, и никто – ни сном, ни духом… И менты спят, и конкуренты не шевелятся. Зуб даю, кто-то его наверху прикрывает. Кто-то очень высоко сидящий…
Только Коляну до тех разговоров уже дела не было. Мчал он со всех ног, аж кровь в висках стучала, и сердце ходуном заходилось. Но на душе отлегло, попустило… Потому как не судьба ему была сегодня кончиться, пронесло всё ж таки на этот раз.
* * *
Офис Евгения Викторовича располагался, как водится, на последнем этаже сияющего здания из стекла и бетона, откуда открывался великолепный вид на реку. В самом же кабинете царила сдержанность и функциональность. Здесь не было показного великолепия и аляповатой роскоши неожиданно дорвавшихся до власти скороспелых «выдвиженцев». Скорее, чувствовался неброский стиль, та самая продуманность и элегантность, что порой внушает уважение куда большее, чем напыщенность и чванливость.
Под стать был и сам хозяин кабинета – звёзд с неба не хватал, умел отделять лишние амбиции от сути дела, но «своё» держал в руках твёрдо. Пару лет назад он отказался от весьма лестного перевода в Москву, здраво рассудив, что в своём родном городе всё же проще и привычней, чем ловить рыбку в мутной столичной водичке и слыть там мелкой рыбёшкой на подхвате у крупных акул. Нет уж, лучше быть первым в галльской деревушке, чем последним в Риме. А Москва от нас никуда не уйдет, настанет ещё и наше время, только войдем мы туда уверенной поступью, своим среди равных, а не бедным родственником на торжестве влиятельных соседей!
– Евгений Викторович, вас ожидают в приёмной…, – секретарша Вика осторожно заглянула к шефу. Тот лишь усмехнулся, но быстро погасил ненужную улыбку. Секретарша у него была новенькая, свеженькая, только недавно взяли взамен прошлой многоопытной Катерины, так бездарно опростоволосившейся во время последней командировки.
Не успевшая ещё привыкнуть к здешним реалиям, эта новая пигалица носилась испуганной ланью, смешно цокая каблучками. Из кожи вон лезет, чтобы быть полезной и угодливой, старательно напуская на себя деловой вид, а в глазах нет-нет да и промелькнёт настороженность и страх. Мол, кто его знает, что взбредёт в голову её всесильному шефу? То ли премию выпишет, то ли уволит… То ли возьмёт с собой в заграничную командировку, то ли наорёт и вышвырнет вон… А ещё ведь с ним спать, наверное, придётся? Нет, если для дела нужно, то она была готова, но лучше бы всё-таки, чтобы как-нибудь обошлось… Девчонки-подружки пугали её рассказами про всякое такое, но – откуда им знать? Слухи – слухами, но никто из них с людьми такого уровня и не общался ни разу, только по телику и видели. Или они правы?
Эх, зачем только рвалась на эту должность? Само собой, карьера, перспективы, зарплата опять же – такая, что закачаешься… Когда её взяли на эту работу, она от счастья прыгала, а теперь вот сама не рада. Столько забот и хлопот, кругом подводные камни и скрытые течения… Один раз оступишься – и всё… Эх, лишь бы не накосячить! Не лопухнуться и не пропустить сигнал шефа, когда он начнёт намекать на…
«Господи, да кому ты нужна! – снова усмехнулся про себя Евгений Викторович, глядя на украдкой кусающую губы секретаршу. – Спать ещё с тобой… как будто больше не с кем или других забот нет. Хотя, может, и стоит трахнуть её как-нибудь в пятницу после работы, чтобы успокоилась уже, наконец, и не переживала…»
– Да, Виктория… Кто там у нас? – сказал он вслух твёрдым голосом, не допускающим фривольностей и настраивающим на деловой лад. Секретарша моментально «подтянулась», приняв строго-официальный вид.
– Аслан Султанович ждёт в приемной. А ещё тут приехала ваша жена, Светлана…, – чуть растерянно и сбивчиво закончила она, видимо, не зная, как реагировать на подобное. Ох, всему-то её ещё учить и учить…
– Зови Аслана. А ей скажи, что я освобожусь через 20 минут. Хочет – пусть подождёт. И ни с кем меня не соединяй до того времени!
Послушной мышкой та выскользнула за дверь. Евгений Викторович поморщился. Всё-таки общаться с женой через секретаршу и заставлять её ждать в приемной – совсем уж моветон. Но что поделать… Бизнес есть бизнес. В конце концов, чего она прискакала в разгар рабочего дня? Небось ещё с какими-нибудь глупостями, как всегда… Потрещать о погоде и рассказать о том, как она соскучилась, пока он целыми днями пропадает на службе. Могла бы хоть в обеденный перерыв…
