– За что? – спросила, глядя ей в глаза. – Что я вам сделала?
Мачеха поджала губы и толкнула дверь.
Думала, оставит меня, не ответив, однако она вернулась в комнату, отдав приказ экономке:
– Ката, не беспокоить нас.
Я смотрела на мачеху и видела красивую, уверенную в себе женщину. Но до того холодную, будто вместо сердца у нее ледышка.
– Алиса, – нараспев произнесла она. – Знаешь ли ты, девочка, что означает твое имя?
– Благородная.
– Благородная, – передразнили меня. – Элис – благородная, а твое имя – простонародная форма моего.
Раньше я не задумывалась о подобном, но на уроках в пансионе, когда мы изучали древние имена, подбирая для будущих детей, я не придала значения тому, что меня и жену отца зовут одинаково.
– Сайрион назвал тебя в честь меня. Он полагал, что благодаря этому я сумею принять дитя от чужой женщины.
Я видела, как нелегко давались ей слова. Ею овладели злоба и гнев, но и невероятная боль отражалась в глазах.
– О том, что ты должна войти в мой дом, я знала еще с твоего рождения. И тянула до последнего.
«Почему?» – застряло в горле невысказанным вопросом.
Я больше не хотела откровенности. Перекошенное от презрения и ненависти лицо мачехи не на шутку меня напугало.
– Закон об эмани, закон о сохранении магии. – Плечи женщины подрагивали, казалось, еще чуть-чуть, и она упадет. – Ты и представить себе не можешь, каково это, когда ты должна молча делить своего мужа с другой. Но еще хуже, когда она может родить, а ты нет.
Я бы с удовольствием вернула время назад и не начинала разговор. Так тягостно и неприятно было слушать.
– Семь раз я была беременна до Кортина. Семь раз теряла ребенка в утробе. Я нестабильный маг. Была… Моя вера, больше самоуверенность, привела к этому. Я знала, что магия постоянно выходит из-под контроля, но она никогда не вредила окружающим, поэтому отец и не настаивал на отнятии дара. Сайрион тоже не считал нужным лишать меня силы. А я… Я не могла связать мои проблемы с магией и беременность. Дар убивал детей, не позволяя им появиться на свет.
Ужас, охвативший меня, сложно передать словами. Боялась пошевелиться и дышать. Во мне проснулись жалость и чувство вины. Я напомнила ей о боли.
– Когда у меня случился последний выкидыш, император вынудил Сайриона взять эмани. – Она горько усмехнулась. – Мы служили примером безграничной любви. Твой отец и я. О нас, как и об императоре с его супругой, говорили с завистью и восхищением. Мы были идеальны во всем: доверяли, понимали друг друга с полуслова. Гармония. Идиллия. – Мачеха вздохнула и положила руки на живот. Нежно провела по нему и вымученно улыбнулась. – Один миг, вот что отделяло меня от всеобщего восхваления до насмешек и презрения. «Такая же, как и все». Тебя, как и прочих «невест», обучали послушанию мужчине. В вас с детства вдалбливались покорность и принятие измен мужа. Но я не ты. Я верила, что наша любовь с Сайрионом преодолеет все трудности, что он никогда не посмотрит на другую женщину.
«А разве так бывает?» В пансионе нам постоянно повторяли, что желание мужчины превыше всего. И благородной леди нельзя устраивать скандал из-за адюльтера. Обязанность жены – даровать мужу наследника, обязанность мужа – предотвратить появление бастардов. Только наследники от жены или эмани.
– Да, я была свято уверена, что Сайрион воспротивится приказу императора. – Леди Элис замолчала и глубоко вдохнула. А затем охрипшим то ли от волнения, то ли от горечи голосом продолжила: – Не пожелаю никому той страшной ночи, которую я пережила. Первая ночь Аннабель и моего мужа. Ты поймешь, о чем я говорю, когда полюбишь. Сейчас для тебя ревность пустой звук.
Я промолчала. Она права. Так сильно я никого не любила и очень надеюсь, что не полюблю.
– Два года – ровно столько я добивалась, чтобы меня лишили магии. Это оказалось не так-то просто. За это время родился Ликар, но я не отчаивалась, хотя простить Сайриона не смогла до сих пор. Прошел еще год, и у меня получилось зачать ребенка. Сколько радости и муки было в моем положении! В восьмой раз потерять родную кровинку казалось самым страшным наказанием богов. Я неистово молилась, прося защитить крохотную жизнь во мне. И боги услышали, в мир пришел Кортин.
Мачеха вздохнула и прислонилась к стене. У нее даже и мысли не возникло сесть подле меня на мягкий стул.
– А за два дня до этого на свет появилась ты. Девочка, которая в будущем могла бы скрепить союз двух семей. Я знала, что Сайрион заберет тебя, даже если вторым ребенком рожу дочь. И в общине знали, что ты – признанная отцом, законная. Восемь лет я оттягивала момент твоего приезда. Восемь лет воображала себе, что ты уродина или ущербная и когда муж увидит тебя, немедленно отошлет обратно. Я ревновала к девочке, которая не виновата в своем рождении.
– Я…
– Молчи, – оборвала меня леди Миал. – Я не желаю тебе моей участи, Алиса. И сделаю все, чтобы ты не стала эмани. Но любить тебя – выше моих сил. Ты уже догадалась, что я ношу под сердцем дитя, и мне необходим покой. Этот дом так же твой, как и моих детей, но…
– Я поняла вас. Я уеду. Сегодня же.
– Спасибо, – облегченно выдохнула она. – Надеюсь, не нужно напоминать держать рот на замке?
– Леди Элис, благодарна вам за откровенность, – я смотрела ей прямо в глаза, – и не доставлю хлопот.
Мачеха кивнула и медленно пошла прочь из комнаты. Словно зачарованная, я наблюдала за ней и не могла понять, что же чувствую?
Будто во сне, наблюдала за служанками, собиравшими меня в дорогу. Учитывая, что я жила в пансионе, сборы не заняли долгое время: практически все мои вещи и так находятся в альма-матер. Меня одели, снабдили предписаниями лекаря и вручили список необходимых зелий для скорейшего выздоровления.
У двери маячили оба брата, но в комнату не заходили.
– Все готово, – отчиталась служанка и посмотрела на них.
Выходит, они не попрощаться пришли, а, наоборот, проследить за моим отъездом.
– Идите, – приказал Кортин.
Слуги вышли, оставляя нас наедине.
– Алиса, не сердись на маму, – первым заговорил Лукас.
– Я не сержусь, – пожала плечами. – Меня, наверное, заждались в пансионе.
– Я бы хотел, чтобы ты осталась, – вздохнул Кортин. – Но мы скоро увидимся.
– Не раньше чем через три дня, – улыбнулась ему, – а после да, я буду посещать мероприятия.
– Так нечестно, – Лукас взъерошил свои волосы, – мне появляться на балах еще рано. Почти три недели ты не появишься дома.
– По сравнению с пятью годами – это ничто.
– Верно.
Воцарилась тягостная тишина.
– Идемте, нас уже заждались. – И я пошла прочь.
