Служка забрал багаж и пошел впереди, указывая дорогу, а сыскарь попытался было поддержать под локоток невесту. Но она мило улыбнулась, подхватила юбки и последовала за служкой, ничуть от него не отставая.
Советник тонко усмехнулся и спокойно шагнул на первую ступень. Встречались ему в жизни и такие, слишком самостоятельные дамы, воспитанные отцами в суровости, как мальчики. Их учили бегать и прыгать, скакать и даже рубить. Но забывали предупредить, чтобы не пытались соперничать в этом с мужчинами. Ведь даже самая выносливая девица может сравниться лишь с зеленым юношей, но никак не с заматеревшим воином.
Однако ведунья забралась на самый верх башни, даже не запыхавшись, и сыщик невольно насторожился.
– И много еще у тебя, дорогая, таких тайн? – вроде бы шутливо осведомился, идя следом за ней к крылету.
Однако она пропустила вопрос мимо ушей, изучающе разглядывая очень необычную люльку. Хотя снизу ее никто не отличил бы от обычной, зато верхнюю часть прикрывал не полог, а округлая крышка с застекленными овальными оконцами по бокам. И место для погонщика, ловко втиснутое впереди, имело такое же оконце.
– А маги не бездельничают, – уважительно пробормотал Гард, трогая откинутую крышку. – Тоненькая какая… и легкая. Интересно, из чего?
– Специальный шелк, – гордо пояснил служка, укладывая багаж. – Пропитан особыми смолами и высушен на форме. По крепости не уступает шкуре носорога и тепло сохраняет точно так же. А по легкости не тяжелее соломенной корзинки. Крышка запирается изнутри, вот тут. У погонщика своя дверца.
Дилли устроилась в удобном кресле, отметив, что места для третьего пассажира здесь маловато. Посредине поместился бы разве что ребенок, взрослому некуда вытянуть ноги. Там поднималось обтекаемое возвышение, под которым, как можно было догадаться, мастера устроили кресло для погонщика. Зато под потолком сиял маленький магический светильник, а у каждого пассажира был небольшой столик, уставленный берестяными туесками с печеньем и орехами.
– Интересно, когда они предложат такие люльки князю? – тихонько пробурчал сыщик, защелкнув запоры и ощупав оконце и сиденье. – Так летать в сто раз приятнее.
– Когда снабдят ими всех своих, – мягко заметила Дилли, с затаенной улыбкой поглядывая, с каким детским восторгом изучает новинку неприступный и неподкупный начальник тайного сыска.
Сколько ни пришлось ей видеть мужчин, все они одинаковы. При виде любого хитроумного устройства мгновенно превращаются в любознательных подростков, забыв на некоторое время обо всем на свете. Новую карету, баркас, повозку или просто косилку готовы рассматривать часами, споря о том, насколько она лучше прежней и чего мог бы, но не доделал мастер.
И суровый главный сыскарь тоже не сдержался… даже не подозревая, что этим добавил один шарик на белую чашу невидимых весов. И теперь она явно перетягивала, хотя изначально побеждала противоположная. Дилли вообще была против того, чтобы решать вопрос своей безопасности такой ценой. Какая разница, где быть пленницей, в темнице князя или в особняке строгого мужа?
Она и согласилась-то с предложением Истрина лишь из-за надежды чуть позже найти другой выход. Откуда же ей было знать, как легко и просто, одним росчерком пера, решают такие вопросы магистры?
И все же Дилли не слукавила, сообщив нежданному жениху, что бежать не собирается. Мнение ведуньи резко поменялось, когда она обнаружила, как серьезно и беспрекословно принял Тровенг необходимость жениться на совершенно незнакомой женщине. И сразу принялся продумывать план, как ей помочь и как ее защитить.
Самый упорный и несговорчивый холостяк столицы! Мужчина, руку и сердце которого не удалось заполучить самым завидным невестам. А о его непробиваемую волю обломали зубы самые прожженные свахи, умевшие уговорить даже статую. Хотя ветреные прелестницы и праздновали время от времени победу над его телом, но обычно недолго, до первого намека на свадебный ритуал.
– Нужно будет выпросить… – согласно кивнул, думая о своем, сыщик. – Спать не хочешь?
– Пока нет, – честно сообщила Дилли. – А у тебя появились вопросы?
– Нет, не появились. Они у меня давно были. Но прежде всего меня интересует, что ты имела в виду, когда предложила Лансу кольнуть твою руку кинжалом? Его тоже ждала бы какая-то кара, как ту баронессу?
– Конечно нет. Ведуньи вообще не способны на зло, особенно преднамеренное. Мы можем только защищать наших детей и свои жизни. Лансу я просто хотела показать свое умение заживлять собственные раны. Именно из-за него люди считают нас целителями, не понимая, что выдавать команду своему телу и чужому – это абсолютно разные вещи.
– Для меня это одно и то же, – пожав плечами, усмехнулся сыщик.
– Это не так, – мягко улыбнулась Дилли. – Ты можешь себе приказать потерпеть, когда хочется спать, а в случае опасности – забыть о еде и жажде, сжаться и замереть бездвижно. В сущности, мы всю жизнь командуем своим телом, иногда бессознательно, к примеру, заставляя шагнуть шире, чтобы не наступить в лужу. Но чаще совершенно осознанно, тренируя какое-либо умение. Стоять на одной ноге, взбираться на дерево, махать оружием или мотыгой и даже правильно держать ложку. Многие знают, что можно руководить не только конечностями, но и происходящими внутри нас процессами. Например, задержать дыхание, прячась от врагов или ныряя за ракушкой, вызвать ускоренное сердцебиение, представив страшного монстра или в ожидании любимого человека. Некоторые восточные отшельники умеют даже на несколько минут останавливать биение сердца, и это никого особенно не удивляет. Все понимают – это следствие нескончаемых тренировок и непреклонной воли. Но никто не хочет осознавать, что такие действия доступны всем, хотя учиться, разумеется, придется, и очень упорно. Но какое дело не требует обучения? Даже самое немудреное – разжечь огонь в печи и сварить простую кашу – не сможет ни один человек, ни разу не видевший, как это делали другие.
– Я понимаю, – подумав, признался Гард, – как это удобно, уметь остановить кровь или вылечить болезнь одной мыслью, но, наверное, трудно все время жить в напряжении?
– Если человек занимается этим с детства, для него это становится так же привычно, как мыть руки или потягиваться, разминая мышцы, после сна. Я говорила про выросших в наших семьях мальчиков? Многие возвращаются в старости, начиная понимать, как ценно это умение. Ведь его никто не придумал, оно было в наших предках всегда. Известны случаи, когда в порыве ужаса, пытаясь спасти себя или детей, люди совершали невозможные поступки. Пробегали по угольям, не получив ожогов, удерживали на весу дерево, которое потом с трудом поднимал десяток человек, разрывали голыми руками пасть крокодила, прыгали через непреодолимые пропасти. Все эти люди – потомки древних ведуний, выживших в страшных войнах и катаклизмах, сотрясавших наш мир. А наши прабабушки всего лишь заметили в себе эти особенности, попытались развить, и у них получилось. И пусть кто-то считает, что сейчас, когда в мире есть сильные лекари-маги, проще выпить зелье, чем самому исцелять свои раны, мы думаем иначе. Это умение не зря дано нам природой, она вообще ничего не делает просто так, ради каприза. Оно спасало род людской от полного вымирания в давние века и может спасти в будущем, если мы не потеряем его окончательно.
