А Гард, вернувшись в спальню, был насторожен и натянут как струна. И по всем признакам, которые не смог от нее скрыть, боялся грядущего больше, чем сама Дилли.
Сейчас ей совершенно непонятно, откуда, из каких неосознанных глубин женской мудрости проросло в тот момент и вмиг созрело в ее душе убеждение, как сильно она позже пожалеет, если немедленно не найдет таких слов, какие примирят их обоих с неизбежностью, а главное, с правильностью уже сделанного выбора.
– Гард… – смущенно краснея, тихо произнесла Дилли, исподтишка рассматривая замершего посреди ковра босоногого мужчину в длинном черном шелковом халате, – если ты считаешь, что жрецы превысили свою власть, предупредив нас об истинности союза…
Ведунья смолкла, искренне не желая объяснять подробнее и без того понятный намек, но ей и не пришлось.
В два шага нежданный муж оказался рядом, стиснул ее в объятиях, прижал к себе крепко и уверенно. Настолько сильно, что никаких сомнений в его желаниях у Дилли больше не осталось.
Но Гард, уже подняв жену на руки, спохватился и все-таки спросил:
– А ты… как полагаешь?
– Я верю в их мудрость, – кротко призналась она, понимая, насколько непросто дался ему этот вопрос.
Воспоминания изогнули губы ведуньи в смущенной, но счастливой улыбке, а в следующий миг она бесшумно, мышкой выскользнула из-под легкого одеяла и сбежала в свою гардеробную. И вскоре уже развешивала по вешалкам и манекенам платья, юбки и блузки, выбирая наряд на сегодняшний день.
Дилли не просто догадывалась, она была почти уверена, что князю уже донесли о возвращении советника, и, едва проснувшись, он потребует Тровенга к себе. И тому неплохо бы без промедлений объявить правителю о женитьбе, а еще лучше – предъявить ему супругу.
Но это не ей решать, зато быть готовой к любому повороту событий ведунья просто обязана. Дилли оглядела свой новый гардероб и понимающе усмехнулась. Теперь, когда все наряды висели перед ней, как на витрине модного салона, сразу становилась видна объединяющая их деталь. Неизвестно как, но маги делали эти платья именно для нее. Ни одно не имело откровенного декольте, изобилия оборок, пышной пены кружев, ярких расцветок, блестящих и шуршащих тканей. Не было и драгоценных камней с жемчугом, столь любимых купеческими женами и молоденькими ветреницами. Зато ткань портные ковена выбрали самого лучшего качества: тяжелые матовые крепы и ласковый, тонкий бархат юбок и платьев, нежные полупрозрачные шифоны строгих блузок, темных накидок и туманно-неярких шарфов.
Большую часть нарядов украшала неимоверно изящная, просто виртуозная вышивка шелком, идеально подобранным в цвет каждой вещицы. Все узоры гармонично дополняли фасоны, Дилли не увидела ни единого лишнего завитка. И одновременно они не казались назойливыми, девушке крайне редко приходилось видеть одежду, где шитья было столь же в меру. Но лишь рассмотрев все детали, ведунья обнаружила последнюю тонкость, тщательно и надежно спрятанную от посторонних глаз за прекрасной работой. Во всех нарядах присутствовал элемент узора, который теперь, зная секрет, она находила почти мгновенно.
Значит, это метка для посвященных, и теперь ведунья не сомневалась, что магистры приставят к ней кого-то присматривать. Но сердиться или оскорбляться и не подумала. Разве это плохо, когда у тебя появляются такие мощные союзники и защитники? Тем более не назначившие загодя ни цены, ни условий своей помощи.
Припомнив страсть князя к кровавым оттенкам, Дилли решительно сняла с вешалки креповое платье серо-зеленого цвета. Махнула гребнем по коротким, всего по плечи, волнистым волосам и, прикалывая заранее красиво заплетенную косу, невольно усмехнулась, снова вспомнив вчерашний вечер и легкую досаду мужа, которую тот не смог скрыть, обнаружив, что роскошных локонов до колен в приданом жены не имеется. Ничего, позже, когда над ними не будет висеть зловещая тень охотников за ведуньями, Дилли за месяц отрастит любые косы. Хотя давно поняла, насколько неудобна в жизни подобная русалочья красота.
Ведунья придвинула ближе ларец с серебряными и черепаховыми гребнями, завораживающими сложной изящной резьбой, подумала немного и выбрала самое темное костяное украшение. К ее прическе оно подходило больше всего, придавая строгости и величия одновременно.
– Дилли… – раздался за дверью встревоженный голос советника, – с тобой все в порядке?
– Да! – Сообразив, что потратила на разбор вещей и переодевание почти два часа, девушка торопливо мазнула за ушком душистой водой и открыла дверь: – Доброе утро! Ничего не случилось?
– Кроме того, что у меня пропала жена? – притягивая ее в объятия, с деланым недовольством осведомился Гард. – Так, какие-то мелочи. Магистры прибыли, сидят с Лансом в столовой, облизываясь на пироги. Пришел срочный вызов от князя…
– Так и думала, – вздохнула Дилли, – что ему уже накрутили рога. Но ехать придется.
– А может, тебе туда не нужно? Скажу, что ты устала, приболела… – разочарованно покосившись на строгое декольте, испытующе уставился на жену Гард.
Он даже представить прежде не мог, с каким удовольствием будет мысленно произносить это простое слово – «жена». Как неожиданно, летней грозой обрушится на него намеченная на необозримое будущее женитьба, и почти незнакомая женщина как-то вдруг, почти в одночасье, станет не просто нужной, а безмерно необходимой и родной. И так страшно стало внезапно за нее, как не тревожился он ни за одного из друзей и напарников в самых безнадежных ловушках.
– Гард, – всем телом ощущая беспокойство мужа и надежду на ее согласие, Дилли кротко заглянула в черные глаза, – давай посоветуемся с магистрами… Наверняка они пришли не с пустыми руками?
– Хорошо, – отлично понимая, что не имеет никакого права отказывать ведунье в том, ради чего она и вышла за него замуж, покорно кивнул Гард и осторожно притянул ее еще ближе, не собираясь оставаться без положенного ему поцелуя.
Хотя не менее четко осознавал, насколько незаслуженно пока его желание. Каким бы способом ни перепал ей титул и наследство, Дилли была вовсе не бедной аптекаркой, и ухаживать за ней полагалось по всем правилам и не менее трех месяцев. За это время жених обязан был всячески показывать и доказывать собственные достоинства и поддерживать интерес невесты ежедневными букетами и подарками.
А ему жена досталась без всех этих выкрутасов, как внезапный дар небес, и за это Гард был благодарен судьбе вдесятеро. Ему никогда не хватало бы времени на непременные прогулки, посещения театров, пикников и балов.
Запястье кольнул сигнал пришедшего вызова, и Гард с изумлением обнаружил, что уже сидит на круглой подставке для манекена, с непонятно когда очутившейся на руках женой.
– Князь начинает злиться, – вздохнул он в ответ на вопросительный взгляд серых глаз. – Может, послать ему просьбу об отпуске?
– Посылай, тогда я начну снова упаковывать платья, – оценила шутку Дилли. – Поживем лет десять в Серанзии, пока он успокоится.
