– Но зачем халгирцам Сайморс? – почти мгновенно разложив в уме все эти соображения, неверяще уставился на магистра советник.
– Ты прав, князь им совершенно не нужен. Им нужно княжество. И не затем, чтобы править разумно и заботливо. Ничего подобного они и в страшном сне не видят. Просто мечтают назначить своего наместника и качать с нас дань.
– А Сайморс… – ощутив скользнувший по спине холодок ужаса, пробормотал Гард, уже и сам успевший сделать простой расчет.
– Если ему повезет… – Звен многозначительно помолчал, потом сухо закончил: – Останется в живых. А теперь постарайся выслушать меня спокойно. Мы сделаем все, понимаешь, ВСЁ, чтобы освободить и вернуть ведунью, я сам пообещал ей защиту. А ты останешься здесь, во дворце Сайморса, и сделаешь все возможное, чтобы избежать смут и мятежей. О князе можешь сказать, будто срочно улетел в Мойанский монастырь проведать княгиню, а тебя оставил следить за порядком. Настоятельница это подтвердит, Лестения действительно при смерти, письмо я отправлю. О финансовом советнике и его подельниках можно говорить правду: пытались сместить князя, теперь сидят в казематах, беседуют с дознавателями.
– Кого-нибудь из магов со мной оставишь? – сквозь зубы спросил Тровенг, не хуже самого магистра понимавший, что это единственно верный способ сохранить в стране мир и покой.
Его знали и ему верили, иногда даже больше, чем самому князю, и ни грана не сомневались, что он ничего не пообещает ничьим шпионам и посланникам, без нужды не потратит ни одного золотого из казны.
– Ты хотел бы Ланса? – испытующе глянул маг, уже доставший почтовую шкатулку.
– Он мне друг и понимает с полуслова. – Признание далось советнику легко, теперь он и сам осознавал, как давно Ланс заслужил это звание.
– Это драгоценные слова, – взор Звена потеплел, – я его пришлю. А тебе пора ехать, вон и коней уже ведут.
– А посмотреть проход? – Гарду почему-то казалось, что он обязательно найдет хоть что-то, оставшееся от жены. Может, гребень или лоскут платья… о записке смешно даже мечтать.
– Там пусто, поверь. Только его трон внизу. Он упал в кучу сена, прикрытую со всех сторон щитами. А потом их несли на носилках особые рабы, халгирцы поят их зельем ускорения. Остались лишь следы их плетеных сандалий.
Гард кивнул, спрятал тяжелый вздох и легко вскочил на спину подведенного ему коня. Звен мудр, опытен и, разумеется, во всем прав. Но вот сердце почему-то упорно тянет в темный лаз, внезапно открывший беззубый, страшный рот неподалеку от нарядной пристани для легких прогулочных яхт.
Первое светозарня
Заброшенный хутор в приграничном лесу
Дилли
– Выпей. – Ведунья прижала березовый туесок к губам князя, и тот начал потихоньку сосать кисленькую жидкость.
– Зачем? – Его хриплый шепот был невнятен и бесцветен, как промозглый дождливый день за крохотным открытым оконцем.
Все остальные эта невероятная женщина и сама открывать не собиралась, и ему запретила. На всякий случай, разумеется. Пока еще Сайморс не только окна распахивать, но и по нужде сам дойти не мог.
– Зачем я тебя спасла? – негромко осведомилась ведунья, продолжая ловко скоблить щепкой неизвестно где найденные ею грибы. – Ну так ведь это же ясно. Чтобы мой муж потом допросил тебя со всей строгостью. Ты же теперь предатель, и им придется решать, как с тобой поступить. В монастырь отправить, куда ты молодую жену сослал, или женить на девяностолетней герцогине Терази, как тебе приспичило женить на бедной Гелиссе старого короля.
– Заммолчи… – зашипел князь, подавившись настоем.
– Да ради чего? Тут я хозяйка, а ты гость, к тому же мой должник. В прежние времена спасенные от смерти становились рабами своих спасителей, и я думаю, это очень неплохое правило. Раз ты сам не можешь ценить и беречь свою жизнь, значит, она должна принадлежать тому, кто все это умеет. Так вот, с вопросом, зачем я тебя спасаю, таскаю на горшок, кормлю и пою, все очень просто. Чтобы ты потом ответил перед народом за свои интриги.
Дилли нарочно дразнила пациента, заставляя злиться и думать, как он будет ей мстить. Ему просто нужен какой-то повод, чтобы бороться за жизнь, и месть в этом случае – самое действенное. Любви он давно ни к кому не испытывал, обязательств ни перед кем не чувствовал, по крайней мере, настолько сильных, чтобы заставить подняться с постели его избитое, почти калечное тело.
Халгирцы собирались утопить пленника в первый же день, точнее, в первые же часы после похищения. Уже даже запасной якорь к ногам Сайморса привязали. Шаманы стремительно гнали по речке свою темную, окутанную туманом невидимости лодку, стремясь побыстрее вывернуть в широкую Ресну, где так легко затеряться между всевозможных судов, а князь, внезапно осознавший, как его провели, все никак не смолкал, поливая похитителей отборной руганью. А еще требовал дать воды, развязать руки и вообще освободить. Да еще и угрожать додумался. И это достало заносчивых, самоуверенных халгирцев до самых печенок.
– К шайтанам выкуп! – рявкнул обозленный до предела вожак. – Брось его в их любимую воду, Акат, пусть напьется досыта!
– Топите быстрее, – мгновенно «обрадовалась» ведунья и мечтательно закатила глаза: – С меня снимется клятва верности, как только он захлебнется…
– Стой! – заорал, спохватившись, халгирец. – Не топи! Просто успокой!
«Просто» успокаивали они действительно без затей, врезали по голове дубинкой, и Сайморс рухнул плашмя на почерневшую от жира и грязи, пахнущую тухлой рыбой палубу.
Дилли в тот миг могла лишь с искренним разочарованием вздохнуть и демонстративно отвернуться. Круглым дураком князь, конечно, не был, но вот житейской хитрости не имел ни капли. Рассудительный человек подумал бы заранее, на что способны спасающиеся от преследования отчаянные халгирцы. Только самый последний глупец, сидя на корме со спутанными заговоренным арканом руками и ногами, может оскорблять своих свежеобретенных хозяев и угрожать им всем тем, чего уже лишился.
Вот с того самого момента Дилли убедилась окончательно, что думать, как спасаться, ей придется самой. Причем бросить князя на произвол судьбы она просто не имела права. И дело вовсе не в том, что он знал слишком много важных тайн. Неизвестно, что творилось сейчас во дворце, но если ей случится вернуться одной, обязательно найдутся люди, готовые обвинить ведуний в самых неприглядных деяниях, вплоть до сговора с халгирцами.
Лодка двигалась все медленнее, и похитители забеспокоились. Дилли заподозрила, что они не настолько сильны в магии, как казалось в первые минуты похищения. Щит, не позволивший ей сбежать еще в том тоннеле, был очень силен, девушка ощущала исходивший от него жар и видела оранжевый отсвет. Да и здоровенные смуглые носильщики, стремглав дотащившие их с князем до лодки, тоже были накачаны волшебной силой. Теперь они вповалку спали в крохотном трюме вперемешку с тюками и корзинами.
