Но входить в заросшие крапивой и борщевиком воротца, не проверив сперва, что это за место, ведунья не собиралась. И для начала спрятала в кустах Сайморса, натерев его лицо, руки и ноги сочными стеблями черемши и прикрыв лопухами. Затем, усилив слух и обоняние, бесшумно отправилась на разведку. Обошла загородку по широкому кругу, бдительно ища следы любых обитателей, ведь всем известно – такие заброшенные избушки любят всевозможные бродяги и нелюди. Но ей снова повезло, ничьих следов, кроме заячьих, тут не было. Зато нашлись задние ворота, ведущие со двора в заросшую луговыми травами низинку, видимо, бывшие хозяева когда-то пасли тут скотину.
Проскользнув между жердями, Дилли пробралась в дом через заднюю дверь и вскоре с облегчением убедилась, что никакого несчастья с жителями этого дома не случилось. Никто на них не нападал, ни злые люди, ни звери, ни болезни или неудачи. Они уходили отсюда, спокойно собрав все вещи, оставив лишь поломанные скамейки, треснутую посуду да старую солому из тюфяков.
Вот на эту солому, перетряхнув ее и застелив ветхой дерюжкой, ведунья и уложила князя, притащив его через те же задние воротца. А потом, еле сдерживая стоны от наваливающейся усталости и боли в натруженных мышцах, завязала все ставни, насторожила перед ступенями крылечка ловчую петлю и тщательно запутала плетьми ежевики все ворота.
В дом после этого Дилли еле вползла и, едва заложив дверь толстой балкой, свалилась прямо в сенцах, не в силах идти дальше.
Разбудило ведунью обиженное поскуливание, перемежающееся злой, совершенно не подобающей князю руганью, и с минуту она лежала неподвижно, мысленно расслабляя и проминая скованные болью мышцы. А едва ощутив, как ломота начала постепенно отступать, осторожно поднялась и побрела в комнатушку, где устроила своего спутника. За единственным окошком, оставленным ею неприкрытым, уже сгущались поздние сумерки, и, чтобы отчетливо видеть происходящее, Дилли пришлось добавить зрению остроты.
– Ну чего ты так шумишь? – вполголоса сердито прикрикнула она на князя. – Своим дружкам знак подаешь?
– Каким дружкам? – грубовато буркнул Сайморс, но в его голосе чуткий слух ведуньи разобрал облегчение. – Где ты была?
– Спала… – не сочла нужным лгать Дилли и сумрачно пожаловалась: – Руки оборвала, пока тебя сюда дотащила. Так чего ты ругался?
– Встать не могу, – нехотя признался мужчина и с надеждой поинтересовался: – А ты точно лечить не умеешь?
– Как маги – нет. А вот травы знаю, утром наберу. Сейчас помогу тебе дойти до чуланчика, там отхожее место, потом дам настоя. Огня у нас нет.
– Я сам, – насупился князь. – Только одежду верни.
– Пока обойдешься и исподним, мне она нужнее, – отказала Дилли. – Платье пришлось бросить на лодке вместе с твоим камзолом.
– А печать?
– Все кольца и амулеты они с тебя сняли еще в потайном проходе… или не помнишь? – помогая ему встать, объясняла девушка.
Сайморс больше не спорил и вообще замкнулся. Но настой из ежевики и трав выпил покорно, изредка сплевывая попадавшиеся травинки.
– Ложись и спи, – приказала ведунья и для верности, едва князь, кряхтя и постанывая, устроился, провела ему ладонью по шее, нажимая на заветную точку.
Ей требовалось еще несколько часов сна, чтобы окончательно восстановить резко выплеснутую силу, и рисковать, оставляя без присмотра этого интригана, девушка не собиралась.
Спать она легла в кухне на лежанке внушительной печи, прикрывшись какой-то дерюгой. Но прежде замочила в большом горшке с отбитым горлом свою нижнюю юбку, пересыпав мелко нарванными листиками собранных по дороге растений, да набила в сырые еще туфли сухой соломы.
На рассвете Дилли проснулась от нестерпимого голода: тело, истратившее вчера непомерно много жизненной энергии, истово жаждало ее восстановить. Пришлось вставать, натягивать неудобные штаны и почти просохшие туфли и идти на промысел. О том, чтобы добыть мясо, Дилли даже не мечтала, все равно не было ни огня, ни соли. Правила охотников и путешественников оставлять немного соли, крупы и спички бывшие жильцы этого дома явно не знали или не считали для себя обязательным.
Да и хотя бы обломанного ножа или просто куска железа девушка вчера нигде не заметила. Конечно, она сумела бы разделать птицу и щепкой, но есть сырую не желала. Оставались ягоды и грибы, ну и яйца, если повезет. Лес тут нехоженый, птицы непуганые, это она вчера успела заметить. Перепела прямо из-под ног разлетались.
Потратив почти час на изучение окрестностей, Дилли обнаружила в ложбинке крохотное озерцо, где надергала и с аппетитом сжевала пучок съедобных корней. Потом набрала в светлой роще грибов, ссыпав их в сделанный из шелковой рубашки князя узелок, втайне порадовавшись вчерашнему решению надеть под платье плотный полотняный корсаж на широких бретелях. Конечно, появиться в селе или городе в таком виде она не рискнула бы, но по лесу ходить вполне сойдет. О том, чтобы на нее не покушались разные клещи и слепни, ведунья позаботилась своим методом, временно сделав кожу плотнее буйволовой.
Добравшись до хутора, Дилли очень внимательно осмотрела оставленные на тропинках заметки и вошла в задние ворота лишь после того, как убедилась, что никто чужой за время ее отсутствия тут не появлялся.
В доме она первым делом высыпала грибы в уголок и поспешно натянула рубашку, застегнув под самое горло. Подать своим видом спутнику какие-либо глупые идеи ведунье хотелось меньше всего на свете. Затем она отполоскала от листьев юбку, ставшую синего цвета с причудливыми зеленоватыми разводами, и повесила в укромном местечке за кустами сирени. И только после этого отправилась проведать спасенного.
Князь еще спал, разметавшись на соломе, и дышал тяжело, горячечно. Видимо, не прошло ему даром длительное купание в реке и прогулка в мокрой одежде.
– Да и как иначе, – тихонько вздыхала Дилли, обтирая его лицо и шею настоем трав и капая в рот горький сок тысячелистника, – если его княжеская светлость давным-давно не бегает по утрам вокруг дворца и не обливается у колодца ледяной водой. А спать любит нагишом в жарко натопленных покоях, все служанки о том ведают, и бесполезно их посылать туда с заданиями. Девушкам проще службу бросить.
Выломав узкую сухую щепку, ведунья устроилась на кухне, которую облюбовала далеко неспроста. В небольшой, по меркам города, комнатушке имелось сразу три двери. Одна в сенцы, другая на заднее крылечко, третья, самая низенькая и незаметная, вела в подвал, откуда был выход в скотный двор. Если и появится откуда-то опасность, то сбежать будет легче всего именно из кухни.
Хотя Дилли очень надеялась, что халгирцы уже отказались от поисков или попались в руки магам, но про осторожность забывать не собиралась. И рисковать, пытаясь подать мужу знак, пока тоже не желала.
Даже думы о нем старательно задвигала куда подальше, не до того ей, когда жизнь вдруг обернулась самой суровой стороной.
Ни еды, ни посуды… нет одежды и обуви, а оружия и подавно. Да еще князь камнем повис на шее, одна она уже добралась бы до ближайшего села и отправила весточку. А его бросить никак нельзя, и не потому, что правитель. Это ее как раз волновало менее всего.
