Он произнес фразу тихо, но со странной силой. Каждое слово было подобно упавшему на пол мраморному шарику. Звук отдавался эхом внутри Изабел, пробуждая смущение и изумление.
Он сжал ее руку так, что она утонула в его ладони. На них обоих не было перчаток, и непривычная нагота руки в руке стала сладостным шоком для Изабел.
И все же Каллум казался чересчур рассеянным. Когда она вопросительно уставилась на него, оказалось, что он пристально осматривает все окружающее: сверху вниз, справа налево, – а потом все начиналось сначала.
Изабел последовала его примеру: прищурилась, – но ничего, кроме знакомых аккуратных рядов лепившихся друг к другу городских домов, не увидела.
– Что вы ищете?
– Что-то необычное. Чему здесь быть не следует.
Он коснулся полей шляпы:
– Прошу прощения. Моя старая привычка, которая совершенно неуместна в обществе.
– Нет-нет, все в порядке. Я хочу наблюдать, как вы действуете, когда что-то расследуете. Что бы вы сделали, не будь меня рядом?
– Ну, мои руки были бы свободны… Занимать их подобным образом я на сегодня не планировал.
– Я об этом вас и не просила.
И все же держать ее за руку очень приятно: словно он приглядывает за ней, как и за всем Лондоном.
Мыски ее ботинок из тонкой лайки на ходу выглядывали из-под коротковатой юбки.
– О, я считала, что все прекрасно продумала, но оказалось, что не позаимствовала ботинок попроще. Теперь меня легко разоблачат.
– Об этом не беспокойтесь, – заверил он сухо. – Вы идете со мной. Никто и не подумает, что ваши ботинки не так поношены, как мои.
– Но Бринли любит их такими, какие они есть, – пошутила Изабел. – Мы можем разговаривать, или беседа слишком отвлекает вас от обозревания окрестностей?
– Не более, чем ваше общество.
– Я… хмм…
Она не знала, что на это ответить. Сказанное должно было звучать комплиментом, но его тон был так деловит, что мог означать все, что угодно: от угрюмости до раздражения.
– О чем вы думаете? – спросил Каллум.
Он шагал быстро, широко, словно съедая расстояние. Изабел пришлось почти бежать, чтобы не отстать, тем более что их руки оставались переплетенными.
– Вы оказались у моего дома из-за расследования?
– Уверен, что могу придумать расследование специально для этого.
– Это не ответ! – отрезала она и, подумав, добавила: – Все-таки ответ. Вы были там не из-за расследования. В таком случае почему?
Она облизала губы: рот и горло пересохли так, что было трудно говорить.
– Говоря по правде, – сказал он, ловко обогнув гувернантку с прогулочной коляской, – я был там из-за расследования дела. Вашего. Думал о том, когда удобнее всего поменять картины. Через две ночи луна по-прежнему будет убывать, и можно действовать почти в полной темноте. Предлагаю тогда и поменять картины.
– Так скоро?
– Да. Свет будет нашим врагом.
– Что же. В этом есть смысл. И понятно, что нужно действовать как можно быстрее, пока картина еще не покинула герцогский дом.
Когда они пересекли тень, отбрасываемую старым шпилем церкви Сент-Маргарет Паттенс, Каллум ее остановил:
– Давайте наймем кэб: нет смысла идти пешком так далеко.
– Но я не хочу выделяться.
– Понимаю. Но лучше выделяться, чем получить увечье или быть убитыми, а мы пересекаем границы Спитафилдс и Уайтчепела. На больших улицах бояться нечего, но у злоумышленника уйдет всего несколько секунд, чтобы выскочить из переулка, и… хмм…
Он сжал губы.
– Интересно, я хочу, чтобы вы закончили фразу?
– Возможно, нет. Здесь одна только вонь сыромятен собьет вас с ног.
Изабел согласилась, и Каллум остановил первый же кэб, который проезжал мимо: запряженный мохнатой вороной лошадью с ногами в белых носочках и круглым брюхом. Экипаж, как и лошадь, был старым, но ухоженным, с выцветшим, неумело закрашенным черной краской гербом бывшего владельца на дверце.
Кучер коснулся козырька кепи, но услышав, куда нужно ехать, присвистнул и потребовал плату вперед.
Каллум поколебался. Изабел сразу поняла, что у него нет денег.
– Я захватила кошелек. Погодите.
Освободив руку, она отыскала кошелек с деньгами, который еще дома пришпилила к внутренней стороне кармана платья. Пришлось немного повозиться с булавкой, к тому моменту, когда вытащила требуемую сумму, выглядела так, словно подралась сама с собой.
Наконец они уселись в маленький экипаж. Обивка была потертой, внутри пахло трубочным табаком и старым сеном.
– Это мне следовало заплатить, – пробормотал Каллум, устраиваясь поудобнее на противоположном сиденье.
– Просто потому, что вы мужчина? Пожалуйста, не думайте, что я жду чего-то подобного, – улыбнулась Изабел. – С моей стороны было бы очень бестактно требовать от вас каких-то трат. Это мое путешествие, а вы просто были настолько добры, что проводили меня.
Он ничего не сказал, но она чувствовала его взгляд из-под полей шляпы, которая ужасно ее раздражала, поскольку позволяла ему незаметно смотреть куда он только хотел.
По мере того как кэб вез их в восточном направлении, движение все больше оживлялось, хотя сами транспортные средства уменьшались в размерах. Вместо блестевших лаком дорогих карет на дороге то и дело попадались тележки, запряженные осликами, а пороя такие тележки толкали оборванного вида мужчины. Кругом сновали дети, одни, без родителей. Продавцы пирогов, газет и трактирщики зазывали покупателей, отчего стоял такой шум, что стук копыт по булыжникам был почти неслышен.
– Вы, должно быть, считаете меня наивной, – прошептала Изабел.
– Из-за вашего решения встретиться с Батлером?
Изабел кивнула.
– Вовсе нет. Думаю, у вас были самые прекрасные намерения. А это не то же самое, что наивность.
Она не знала, какую улицу они проезжают сейчас, но жадно рассматривала силуэты домов, выстроившихся вдоль тротуаров, транспорт и толпы людей.
– Мне следовало предвидеть, что город будет неузнаваемо меняться во время нашего путешествия.
– Что вы хотите этим сказать?
В его голосе не было и тени осуждения. Когда-то она чувствовала, что он ее допрашивает. Теперь же задавалась вопросом: может, ему просто любопытно и хочется узнать о ней что-то новое?
– Мостовая в Мейфэре ужасно неровная, и ее нужно немедленно отремонтировать, или кто-то предстанет перед судом.
– И это будет неплохо. Некоторые после суда даже выходят на свободу.
– И это говорит тот, кто много времени проводит в магистратском суде!
