Изабел повысила голос:
– Я сказала, что Люси боится оставаться одна. Так что тебе придется сыграть с ней в карты, а я пока навещу герцога Ардмора.
– Превосходно!
Люси расплылась в улыбке:
– Сто лет не играла с вами!
Мартин послал сестре неодобрительный взгляд:
– Карты – неподходящее занятие для воскресного дня!
– Не волнуйтесь! – весело объявила Люси. – На этот раз вы можете выиграть!
Видимо, это и была истинная причина его колебаний, потому что он тут же смягчился:
– Только найдите карты, мисс Люси, и я буду к вашим услугам!
Наконец, после того как Изабел целый час скрывала тревожные мысли за безмятежной благочестивой маской, настало время посетить герцога Ардмора… вернее, место преступления.
Нет, она не должна так говорить: все, что угодно, только не это, – но что она скажет вместо правды?
Глава 13
Изабел добралась до Ардмор-Хауса в час затишья между церковной службой и вторым завтраком, когда большинство слуг были в церкви или отдыхали, а семейства занимались чем-то спокойным: чтением, музыкой, сочинением писем.
Интересно, входил ли кто-нибудь утром в музыкальный салон?
Осторожно ступая на правую ногу, Изабел медленно поднялась по ступенькам и наградила сидевшую на лестнице Титанию злобным взглядом, а та в ответ надменно дернула хвостом.
Изабел вошла в кабинет еще медленнее, пытаясь принять величественный вид. Длинные юбки цвета голубиного крыла скрывали повязку на ноге, но острый взгляд герцога ничего не упустил. Он поднялся с кресла из-за огромного стола и жестом остановил мгновенно ощетинившихся Гога и Магога.
– Кажется, вы прихрамываете? – спросил герцог, полуприкрыв голубые глаза. – Боже, вы повредили ногу, леди Изабел!
– Я такая неуклюжая.
Она выдавила смешок, пытаясь тайком рассмотреть картину, висевшую над столом между окнами. Сумели ли они сделать все незаметно? На ее взгляд – да. Оригинал выглядел точно так же, как подделка.
– Я подвернула ногу сегодня утром, когда вставала с постели.
– В самом деле? Странный способ подвернуть ногу.
Он проводил ее к креслу и сел сам. Псы ощерились, но он на них прикрикнул.
Возможно, они узнали ее запах. Или это совершенно обычная ненависть к каждому человеку, который не был герцогом? Впрочем, какая разница? Вряд ли герцог позволит разорвать свою гостью.
Растянув губы в вежливой улыбке, Изабел ответила:
– Действительно необычно. Сама не понимаю, как это вышло. Я крайне недовольна собой.
На тот случай, если она не умеет лгать – а она подозревала, что не умеет, – Изабел после завтрака вернулась в спальню, нарочно споткнулась и упала.
Герцог, не отвечая, наблюдал за ней. Если он и Каллум когда-нибудь станут играть в гляделки, это продлится до конца времен.
– Но, ваша светлость, вы вряд ли пригласили меня для того, чтобы справиться о моем здоровье.
Изабел повела себя в соответствии с этикетом, который вбивался в нее с детства: «Учтиво улыбайся и не позволяй мужчине понять, что думаешь о чем-то другом». Тот же метод годился, чтобы не показать свою настороженность, страх.
– Признаюсь, я несколько озадачена. Какие ваши дела могут иметь отношение ко мне?
– Прошлой ночью в дом вломились воры и оставили инструменты и веревку.
– Боже! Вы обратились на Боу-стрит?
– Нет. Но вы не спросили, что они украли.
– Посчитай я, что это мое дело, спросила бы, но вряд ли это меня касается. Взломщики тоже не представляют для меня делового интереса.
– Разумеется, нет.
Он откинулся на спинку кресла и пристально уставился на нее:
– Впрочем, они все же могут представлять некоторый интерес. Я пригласил вас – спасибо, что приехали так быстро, – чтобы обсудить картину, которая висит за моей спиной.
Она почти слышала биение своего сердца, тяжело бухавшего под скромным лифом серого, отделанного черным платья.
– О, эта? Прекрасная работа, Боттичелли. Конечно. Я с удовольствием посмотрела на нее, когда в последний раз была в вашем кабинете.
Но она была в его кабинете не в последний раз, и, должно быть, промелькнувшее на лице выражение выдало ее.
– Я помню, что вы ею интересовались. Расскажите все, что знаете о Боттичелли, леди Изабел.
– Думаю, вы узнали все, что требовалось, когда мой покойный муж продавал ее вам. Это он был экспертом. Не я.
– Совершенно верно, – улыбнулся герцог, и улыбку вряд ли можно было назвать приятной: – Но это не та картина, которую продал мне ваш муж.
Сердце ее на мгновение остановилось, пока Изабел лихорадочно пыталась сообразить, что делать, но тут же вновь пустилось вскачь:
– Да нет же, это та самая картина! Настоящий Боттичелли. Взгляните на мастерские мазки, на кракелюры, доказывающие ее возраст! – Она достаточно хорошо знала терминологию. – Итальянский шедевр!
– Совершенно верно. – Ардмор подался вперед. – Но, как я уже говорил, это не та картина, которую продал мне ваш муж.
Гог и Магог смотрели на нее с обеих сторон стола, неподвижные словно статуи. У нее создалось впечатление, что они только и ждут сигнала герцога, чтобы разорвать ее на части. Но так ли это?
От них слегка пахло анисом, глаза были сонными.
Она попыталась изобразить вежливое недоумение:
– Я вас не понимаю, ваша светлость.
– Это не та картина, которую продал мне ваш муж, – медленно повторил Ардмор, отчеканивая каждое слово.
– Этого быть не может! Я не такой знаток, как муж, но картина кажется подлинником.
Герцог бросил на нее жесткий взгляд:
– Совершенно верно.
– И вы этим недовольны?
– Это не послужит достижению моей цели, – задумчиво протянул герцог. – Мне хотелось бы вернуть прежнюю.
Вот это очень странно! Он собирался отдать картину за долги, зная, что она ничего не стоит? Зная, что Эндрю Морроу когда-то обманул его?
Но если он знал, почему так и не открыл правды? Как он мог быть доволен, получив за свои деньги подделку? Может, он вообще не платил за картину и Морроу был еще одним в целой очереди тех, кому задолжал герцог?
Она прикусила губу:
– Почему вы считаете, что это не та картина?
– Уловки, леди Изабел?
– Простое любопытство, – рассмеялась она. – Хотя, разумеется, невозможно, чтобы вы купили у Морроу не ту картину!
– Разве? Видите ли, я поставил печать на оборотной стороне картины, когда ее принесли в дом.
