Она тихо ахнула: рефлекс, приобретенный за годы, проведенные в роли жены арт-дилера.
– Вы проштамповали оригиналы?
Герцог явно был застигнут врасплох ее неодобрением, но вскоре пришел в себя:
– В таком случае я думаю, что это не был оригинал Боттичелли. Но у меня привычка штамповать все мои приобретения. Вы меня простите? Пойдемте посмотрим на картину в коридоре.
Они вышли из кабинета, и герцог снял со стены ближайшую картину.
– Видите печать?
Он повесил картину на место и снял портрет времен Реставрации.
– И эта тоже. Поверьте, что печать стоит на всех моих картинах. А на той, что в кабинете, печати нет.
Конечно, он говорил правду. Она не заметила печати в виде герба Ардморов на картине Батлера. Герцог пользовался коричневыми чернилами – чуть потемнее, чем на обратной стороне картин, – словно на холст пролили слабый чай.
– Не могу поверить, что вы ставите печать прямо на картинах, – повторила Изабел. – Но если вы убеждены, что это подлинный Боттичелли, в чем же проблема?
– Проблема возникает, только если человек не желает продавать подлинного Боттичелли, – невесело усмехнулся герцог. – И думаю, это прекрасно понимал ваш покойный муж.
Здесь, в коридоре, запах аниса был сильнее. Спиной она чувствовала, что дверь музыкального салона словно давит между лопатками.
– Простите, ваша светлость, до самой смерти Морроу я ничего не знала о его делах.
– А после смерти?
– Ваша светлость, мне больше нечего сказать.
Он вдруг показался Изабел таким уставшим, что она задалась вопросом, сколько ему лет, – не так молод, как казалось, если судить по его энергии.
– Нам нужно сесть.
Они вернулись в кабинет. Гог и Магог уставились на них пуговичными глазами, из последних сил повинуясь команде «сидеть!».
– Леди Изабел, я пригласил вас не просто так. Мои вопросы относятся к куда большему числу картин.
– Не представляю, о чем вы.
Ее ответ по крайней мере был честным.
– Счастливица, – обронил он, но ничего не добавил. С минуту они просто смотрели друг на друга.
– Итак… – Изабел откашлялась. – Если мы обо всем поговорили, я…
– Отец, ты не поверишь! – Джордж бесшумно подошел к кабинету и сейчас стоял в дверях. – С тех пор как Нотуит исчез, ставки в «Уайтсе» взлетели до… О, Изабел, привет!
Гог и Магог немедленно вскочили, заглушив голос Джорджа отчаянным лаем. Изабел вздохнула с облегчением, увидев, что их обычная свирепость вернулась. Она не хотела, чтобы пропитанные настойкой опия кексы дурно подействовали на любимых гончих герцога.
– Сидеть! – велела она.
Собаки взглянули на нее с почти человеческим раздражением, но плюхнулись на свои излюбленные места.
– Молодец! – одобрил Джордж.
– Вы сказали мне, что это единственная команда, которой они подчиняются.
– Если эту команду дают посторонние, – пояснил герцог. – Я могу заставить их перевернуться, молиться и притвориться мертвыми.
Он говорил медленно, чтобы псы не вздумали подчиняться.
– Джордж, вы хорошо выглядите, – похвалила она старого друга.
Он казался более оживленным, чем на прогулке – неужели все это произошло только вчера утром? – и под глазами не было кругов.
– Прошлой ночью я спал. И сегодня был первый раз с тех пор, как я был школьником, когда я не заснул в церкви, – пожал плечами Джордж, со скорбным видом потирая живот.
Голубой с золотом шелк его жилета топорщился, а пуговицы грозили вот-вот вырваться из петель.
– А, вот в чем причина.
– Совершенно верно. – Он лениво оперся о косяк и подмигнул:
– Даже я не могу позволить себе два гардероба за один сезон! Такие расходы.
По правде говоря, Джордж был куда меньшим щеголем, чем многие молодые люди из общества. Одежда, как подозревала Изабел, была предлогом, под которым скрывалась утрата радости жизни. Молодой денди не мог просто так заявить, что с него достаточно, не так ли?
Жаль, что Джордж не подойдет Люси: недостаточно уравновешен, – к тому же в таком случае Люси получит ужасного герцога в качестве свекра. Самым приятным в браке с Эндрю было отсутствие у него родственников.
Это напомнило ей о брате, послушно игравшем в карты с Люси, в то время как сама Изабел умчалась по таинственному делу.
– Прошу меня простить, я должна вернуться домой. У меня гостит брат, лорд Мартиндейл.
Джордж протянул руку:
– Проводить тебя? Или вы еще не закончили разговор?
Изабел заставила себя встретить холодный взгляд голубых глаз герцога:
– Думаю, мы уже поговорили о самых существенных вещах.
– На сегодня это все, – сказал герцог. – Я не стану больше вас задерживать.
Это должно было прозвучать как учтивое прощание, но действительно ли Изабел уловила угрозу?
Вернувшись домой, она нашла Мартина в гостиной. Карты были забыты на столе, а он держал записку и делал вид, будто не пытается взломать печать.
Завидев сестру, он вскочил:
– Только сейчас прибыла для тебя. Я проверял, хорошо ли запечатана.
– Спасибо, ты очень заботлив. А где твоя партнерша?
Мартин яростно уставился на карты:
– Она выиграла всю мелочь, что была у меня в карманах, а потом потеряла интерес к игре. Забавляется с Бринли или снова рисует.
– Ты прав, бо́льшую часть своего времени она проводит за этими занятиями.
Она вскрыла печать и пробежала глазами строки письма. Новое известие от Септимуса Нэша, агента по продаже домов.
– Новости? Нужна помощь?
Мартин подскочил к сестре, попытался прочесть записку через ее плечо. Его никак нельзя было убедить, что она сама прекрасно ведет дела.
– Новости. И нет, помощь не нужна. Агент по продаже домов предлагает новый особняк, в приобретении которого я могу быть заинтересована.
«Владельцы хотят сдать его, – говорилось в записке, – но я считаю, что они не в том финансовом положении, чтобы отказаться от предложения продать дом по хорошей цене».
Дом был на Бедфорд-сквер: не слишком фешенебельная часть Лондона, – но люди там жили состоятельные: богатые купцы, аристократы, занимающиеся политикой, ученые, реформаторы, писатели. Они могли бы стать интересными и респектабельными соседями.
«Молодец Нэш», – подумала Изабел. На этот раз он, кажется, учел ее предпочтения. Возможно, так на него подействовал надзор над неугомонным биглем в неподходящем доме.
