И теперь она больше никогда туда не вернется. Она будет бороться. Ответит ударом на удар. И сделает это прямо сейчас.
Поправив шляпку так, что она теперь сидела под залихватским углом, Изабел вплыла в магазин.
– Эстамп в витрине, – сообщила она владельцу, – имеет крайне слабое сходство с оригиналом. Вам лучше изучить мое лицо, пока я здесь.
Негодование, решимость, любопытство подтолкнули ее к поездке в дом на Ломбард-стрит. Когда экипаж подкатил к крыльцу, она вспомнила слова Анджелеса. Тот сказал, что всегда можно узнать больше о тех, кого мы любим, с кем живем рядом, о нас самих.
Прежде чем продать дом, следует его обыскать. Что, если там есть еще потайные комнаты? Тайники в ящиках и стенах? Убежища для католических священников? Нет, это глупо. Это довольно новый английский дом, а не замок эпохи Тюдоров.
Кабинет Эндрю обыскивали, корреспонденция и счета были разобраны. У него не было управляющего, поскольку не имелось земли, только этот дом – огромная куча камней. Но хранил он секреты не в кабинете, а в своей спальне.
Войдя туда впервые после смерти мужа, Изабел сморщила нос от застоялого запаха. Слишком долго бедная комната была заперта. И не ее вина, что ее хозяин хранил так много тайн. Она обыскала каждый дюйм стен, нажала на каждый шов, каждую впадину, сдвинула каждую проклятую картину, откинула ковер и проверила пол. Ничего. Часы, потраченные на ничто. Означает ли это, что тут действительно ничего нет, или она просто не сумела это найти? Если обыскивать каждую комнату, она просто никогда не выйдет из дома!
Нет, она все равно отсюда уйдет. Пусть Анджелес неглуп и проницателен, но он всего лишь мужчина. Это конец: истории с подменой Боттичелли, жизни в доме Эндрю. Конец, свидетельницей которого она счастлива стать.
Изабел опять расстелила ковер и тяжело уселась на него, подняв колени к подбородку. Юбки были припудрены пылью. Неважно, можно отряхнуть. Турецкий узор ковра был по-прежнему красив.
Кстати, насчет красоты: пожалуй, стоит взять этот письменный стол в дом на Бедфорд-сквер. Ей не слишком нравилась мебель в этом доме, но письменный стол совсем не плох: хорошее дерево, полезный предмет мебели. Не покажется ли кому-нибудь странным, что она возьмет стол из комнаты, где погиб Эндрю? Скорее всего нет: мебель не обладает чувствами, если даже стала невольным свидетелем кончины Эндрю.
Теперь он станет свидетелем ее дружеской переписки. Изабел будет писать леди Тисдейл – обязательно, леди Селине… возможно, и никогда – герцогу Ардмору.
Она с трудом поднялась и отряхнула юбки. Нужно убедиться, что в столе ничего нет. Но, кажется, она все проверила, и писем, на которые нужно ответить, вроде бы не осталось.
Она стала открывать ящики. Пусто. Пусто.
Хорошо.
В последнем ящике обнаружилась пыльная бумага с монограммами. Может, сжечь? Впрочем, бумага хорошая: отрезать монограммы и отдать ее Люси для рисования, – так что пригодится.
Изабел попыталась вынуть бумагу, но это оказалось нелегко: стопка была размером с ящик, лежала плотно, так что пришлось тянуть изо всех сил, запустив пальцы почти до самого дна. Наконец ее усилия увенчались успехом. Она вытащила бумагу и услышала стук. Откуда? Из ящика?
Она ударила по нему ногой. И да, опять стук, но ящик пуст…
Видимо, нет.
Положив стопку на столешницу, она схватила нож для разрезания бумаги, вытащила ящик и, поставив на пол, принялась осматривать, поддевая ножом каждую трещину, каждый шов. Сухое дерево трещало, но наконец со щелчком выдало свои тайны. Фальшивое дно поднялось, и под ним обнаружилась деревянная шкатулка, плоская и маленькая: в таких хранят драгоценности.
Изабел подняла коробочку, взвесила на руке и, затаив дыхание, подняла крышку.
Внутри лежала брошь.
Брошь? Женское украшение?
Она подняла брошь, стала рассматривать. Нет, она раньше никогда не видела ничего подобного. Большая чудесная жемчужина в центре, окруженная мелкими жемчужинами и оправленная в золото.
Почему у Эндрю оказалось это украшение? Почему он его спрятал?
Изабел ничего не понимала.
Встав, она подняла ящик. Положить брошь назад?
Она переводила взгляд с броши на ящик и обратно. Все это очень странно.
От двери раздался голос:
– Тетя Изабел, вот вы где! А я все гадала… Ой!
Изабел подняла глаза. Люси стояла как громом пораженная, не сводя глаз с украшения на ее ладони.
– Это невозможно, – прошептала она. – Невозможно, чтобы эта брошь оказалась здесь.
Ее лицо было белее снега, хрупкую фигуру сотрясала дрожь.
«Ее родители были убиты во время ограбления, – сказала Изабел Каллуму. – Украли только одно украшение: жемчужную брошь, которая несколько поколений хранилась в семье».
Только сейчас Изабел осознала, что держит в руке и откуда взялась эта брошь, и уронила ящик на пол. Старое дерево разлетелось на куски.
Глава 18
– Мне очень жаль, – словно издалека донесся голос Каллума. – Но это не та улика, которую я думал найти.
Конечно, она в панике написала ему. Лакей Дуглас, словно заразившись ее нетерпением, проникся срочностью дела, рысцой выбежал из дому и вернулся вместе с Каллумом как раз тогда, когда Изабел немного успокоила Люси тихими словами и приличной порцией бренди.
Они с Люси вышли в коридор, потому что в комнате находиться было невозможно. Каллум оглядел стол, разбитый ящик, тайник, брошь, а закончив, присоединился к женщинам. Темные панели коридора оттеняли золотые рамы картин. Изабел хотелось разбить все и немедленно убраться из дома, но следовало сохранять спокойствие – ради Люси – так что она держалась изо всех сил.
Она обняла девушку, погладила по спине.
– Каллум, я не надеялась, что вы найдете улику, связанную со смертью Эндрю: прошло слишком много времени, – но это… это никак не связано с Эндрю, верно?
– Это было в его письменном столе, – мрачно пробурчал Каллум. – Но само по себе это не ответ.
Брошь была связана не со смертью Эндрю, а с гибелью родителей Люси. Неужели это он их убил? Или знал преступников?
– Не понимаю, – вздохнула Изабел. – И пытаюсь вспомнить, был ли он здесь, когда убили родителей Люси. Он никогда не уезжал из дому на такое время, чтобы успеть добраться до Глостершира. Нет, никогда. Поездка заняла бы несколько дней. А он никогда не отсутствовал больше чем одну ночь.
Бледная трясущаяся Люси, чуть отстранившись, смахивая слезы с ресниц, пролепетала:
– Это не мог быть он. Не мог. Просто совпадение. Или он выследил убийцу, отобрал брошь и спрятал ее, чтобы сделать мне сюрприз.
Совершенно непохоже на Эндрю и так же нереально, как отправиться куда-то за сотню миль и вернуться обратно, потратив на это всего сутки.
