* * *
На следующий день к ним приехали уже другие гости. Сын Гореславского с женой. Юля на крыльцо выбежала, услышав, что во дворе кто-то разговаривает и остолбенела.
– Вот, Юля, знакомься, – позвал ее Георгий Арнольдович, – мой сын – Вячеслав. Вячеслав Гореславский! Звучит?
Юля кивнула, все еще пребывая в ступоре. Конечно, она знала, что рано или поздно эта встреча должна произойти и страшилась этого до дрожи в коленках. Боялась, что будут они ее разглядывать презрительно и думать, наверное, всякое такое мерзкое… Но любопытно было посмотреть, какой он, сын известного художника? Вот теперь она видела. Красавец! Высокий, плечистый, неброско, но стильно одетый и очень обаятельный. Он слегка поклонился и улыбнулся. Его жена – яркая шатенка с несколько холодным взглядом голубых глаз под рукотворными дугами бровей – стояла вровень с мужем. В ответ на Юлино «здравствуйте» губы ее сложились в некое подобие улыбки.
– А это моя жена, Юлия. Прошу любить и жаловать, – Гореславский широко улыбнулся, видно было, что его совсем не заботит, что подумают об этом его ближайшие родственники.
У Вячеслава на лице отразилась такая гамма чувств, что и говорить ничего не надо было. У жены его выдержка получше оказалась: она лишь слегка охнула и мужа за руку схватила.
– Сын, ты бы глаза не таращил, а поздравил уж отца, что ли, – добродушно сказал Георгий Арнольдович.
– Ну, пап, ты даешь! – выдохнул, наконец, Вячеслав. – А когда ж ты успел?
– Вчера, – пояснил Гореславский. – Расписались вчера. А сегодня вот и вас пригласил. Ты ж не думаешь, что я собирался церемонию со свадебным маршем закатывать? Да, Юля, – повернулся он к жене, – познакомься с Мариной, моей дорогой невестушкой и, давайте, соберите что-нибудь на стол.
Марина отцепилась от руки мужа и покорно зашагала в сторону дома и Юля, чуть помедлив, тоже пошла следом.
* * *
– Ну, пап, ты даешь, – повторил Вячеслав и покачал головой. Вот правду Марина говорила, что за отцом пригляд нужен, как в воду смотрела… – Ты давно знаком с ней? – спросил он. – Нет, я все понимаю – ты одинок сейчас и, наверное, правда, нужен кто-то, чтобы заботился о тебе. Я и сам думал об этом…
– Что думал-то? – с иронией спросил Гореславский. – Сиделку мне нанять?
– Папа, не передергивай!
– А то я не знаю. Думаешь, отец – старая развалина?
– Да не развалина ты! Но почему она? Ну ладно, я понимаю – женщина твоего возраста, ну ладно – лет сорока, но это… Ей сколько? Двадцать? И лицо… это непостижимо!
– А ты не постигай, – холодно отрезал Гореславский. – Просто запомни этот разговор, и лет через тридцать сам ответишь на эти вопросы – почему, зачем и так далее. Потому и не пригласил вас, чтобы настроение не портили. Ну а сегодня, будь добр, язык придержи и Марине своей тоже на хвост наступи – пусть помалкивает. Юлька человек светлый, а вы сейчас своими намеками ей в душу нагадите.
На кухне, в тягостном молчании Юля с Мариной собирали легкую закуску. Юля старалась сохранять спокойствие, но руки у нее дрожали, так что она чуть сахарницу об пол не грохнула.
– Волнуешься? – вроде даже с участием спросила Марина.
Ответить Юля, даже если бы и хотела, не могла: горло перехватило спазмом.
– Свекор мой, конечно, большой оригинал, – как бы про себя сказала Марина. – Вы давно знакомы?
Юля помотала головой, язык по-прежнему не слушался ее. Она сделала усилие и хрипло выдавила из себя:
– Не очень.
Разговор так и не сложился: Жену Вячеслава распирало от любопытства, а Юля на все отвечала односложно.
Стол был накрыт, закуски выставлены, бутылки откупорены и, наконец, все уселись. Вячеслав налил всем вина и поднял бокал.
– Я предлагаю выпить за моего отца и его новую жену, Юлию. Живите, надеюсь, долго и счастливо!
– Спасибо, сын, – кивнул Георгий Арнольдович. – Я вижу, жизнь в террариуме не прошла даром. Ты мастерски овладел тонкой язвительностью. В одном предложении столько информации – и что я дряхлый пень, – того и гляди, помру, – и что я старый сластолюбец – жен меняю как перчатки.
Вячеслав, не сразу поняв смысл, промолчал, зато Марина вскинула голову и дерзко посмотрела на свекра. Губы сложились в тонкую змеиную улыбку.
– Террариум, это он про меня, дорогой, – нежно пропела она мужу в ухо, но так, чтобы все слышали.
– Папа! Не начинай…
– А как же – око за око? – не согласился Георгий Арнольдович. – Но ты прав. Мы здесь по другому поводу. Давайте, на время забудем об обидах и просто посидим по-родственному. А уж потом мы с тобой все дела наши скорбные обсудим.
Юля со страхом ждала скандала, но все разом успокоились и стали обсуждать другие проблемы: общих знакомых, работу, политику и она вздохнула с облегчением.
Обед закончился и все разбрелись по дому. Георгий Арнольдович уединился с сыном, Марина, прихватив полотенце, побежала на пляж. Юля осталась прибирать на кухне. Тут пришла Анна Леонидовна, жена соседа-полковника.
– Георгий звонил, просил поддержать тебя морально, – пояснила она.
– Я в порядке, – ответила Юля. – Все хорошо.
– Да вот и я думаю, – кивнула Анна Леонидовна, – чего тебя поддерживать. А вот с ужином я тебе помогу. Давай мясо замаринуем – у меня такой рецепт есть – пальчики оближешь!
Словоохотливая Анна Леонидовна делала все быстро и ловко. Руки ее порхали над столом и Юля под ее незатейливую болтовню расслабилась. И как-то незаметно для самой себя рассказала ей про Костю, про свекровь, про отца.
– Знала бы я раньше про все это, была бы у меня сейчас другая жизнь… – горько посетовала она. – Я-то думала, он из благородства мне предложение сделал, уважала его за это, поэтому молчала лишний раз, хоть и чувствовала, что с ним что-то происходит – и с работы позже приходил, и мрачный какой-то. Костя очень ведомый, ему уже тридцать, а он все по маминой указке живет. Жил… Наверняка с кем-то связался – не мог он все это сам придумать, его подбили…
– Эх, вот и видно, что ты жизни не знаешь. Если мужик чудить начинает – ищи рядом женщину. За ними глаз да глаз. Все они одинаковы.
Юля так и села. А ведь и правда. Как же она не заметила? Словно в вакууме жила – день прошел и, слава богу.
– Неужели все? Вот ваш муж не такой ведь?
– Да как же! Ты не смотри, что он такой смирный с виду. По молодости тот еще ходок был? Чуть юбку увидит – грудь колесом и ну куролесить. Знаешь, сколько раз я от него уйти хотела? Спасибо маме, уберегла. Как только я ей заикнусь о разводе – она мне по лбу – вышла замуж – живи, неча выделываться. И, правда, все прошло, девки были да сплыли, а он со мной и я не одна на старости лет.
– А разве за этим замуж выходят? Чтобы не одной?
– А для чего, по-твоему? Из-за любви? Так любовь она проходит, а человек остается.
