– Эй! Кто-нибудь! Человек за бортом! – заорала она изо всех сил.
Что-то стиснуло ее сзади, сильная рука обхватила горло, ноги оторвались от земли, и она почувствовала, что летит, парит почти в невесомости. Громкий вопль ее тут же оборвался, захлебнувшись морской водой. Через секунду она вынырнула на поверхность, хрипя и откашливаясь.
– Эй! Помогите! – в отчаянии крикнула она, но увидела только удаляющиеся огни лайнера. – Помогите! Вернитесь! – завизжала она снова.
Высокая волна плеснула ей в лицо, затекла в открытый рот, заставив вновь фыркать и откашливаться. Нет, невозможно поверить! Только не с ней, нет! Она утонет? Ее сожрут акулы? Она будет еще жива, когда они начнут по кусочку отхватывать ее плоть?
– Мама! – заорала Юля, лупя по воде руками.
Волна подкинула ее вверх, и она увидела мелькнувший спасательный круг. В несколько махов Юля преодолела расстояние и вцепилась в него мертвой хваткой. Следующая волна с громким плеском накрыла ее и чуть не вырвала круг из онемевших рук, и Юля быстро намотала веревку вокруг кисти. Лайнер почти скрылся из глаз. Она крепко зажмурилась, может, это очередной приснившийся ей кошмар? Нет. Не приснилось. Она еще раз крикнула:
– Помогите! – и кричала, пока последний огонёк не скрылся во тьме.
Глава 23. Последняя волна
Что-то белое и большое стукнулось с противоположной стороны, и Юля онемела от животного ужаса – акула, белая акула! Но тут же поняла, что нет. Белая рубашка, надутая пузырем, держала Вележева на плаву. Она ухватила его за рукав, подтягивая ближе к спасательному кругу. Глаза его были закрыты, по лбу струилась кровь. То, что надо для голодных тварей, мелькнула отстраненная мысль, сейчас шторм и рыба ушла в глубину, но утром они выйдут на охоту. От усталости пропал страх, в какой-то момент захотелось просто разжать руки и скользнуть в темную бездну, в покой. Хорошо Вележеву, подумала она, он в отключке: утонет и не заметит. Вележев застонал и дернулся.
– Черт! – громко сказал он и поднял голову. – Что за…
– Не ругайтесь, Игорь Владимирович, – язвительно ответила Юля, стуча зубами от холода, – бог накажет.
– Черт! – Вележев снова дернулся, и чуть было не сорвался с круга. – Что за дела? – Видно было, что он не совсем понимает, где оказался.
Юля смахнула с лица брызги.
– Это море, это круг, а это мы с вами, плаваем вот…
– Не смешно! Я с тобой последней разговаривал! Это ты меня?
– У тебя совсем крыша съехала?! Это я тут из-за тебя! Увидела, как ты за борт свалился, хотела помочь…
– И что?
– Что-что… кто-то меня вслед за тобой и кинул, даже пикнуть не успела…
– Убью гада!
Юля засмеялась: охрипшее от криков горло выдало только глухое кудахтанье.
– Что ржешь, дура! – заорал Вележев.
Юля засмеялась еще громче, смех душил ее, вода попадала в разинутый рот, она отплевывалась и продолжала смеяться. Вележев, презрительно скривившись, смотрел на нее ненавидящим взглядом и вдруг протянул руку и с силой погрузил ее голову в воду.
– Дурак! – заорала она, вынырнув и отплевавшись. Хорошо, что веревка, обмотанная вокруг запястья, не дала ей сорваться. – Идиот!
– Прекрати истерику, дура! Утоплю!
– Сволочь! – Юля бросила ему в лицо волну брызг. – Все же из-за тебя! Все… Всю жизнь мне сломал. Ненавижу! Убью! – она попыталась ударить его неплотно сжатым кулачком, лягнула ногой, промазала и чуть не съехала со спасительного куска пенопласта.
– А! Так вот что? Как же это я тебе что-то там сломал? Ну-ка, ну-ка?
– Помнишь, Костю Завьялова? Помнишь, как ты его жену с ребенком на улицу выгнал? Помнишь, гад?
– Завьялов? Помню! Пол-лимона бакинских, как забудешь! А ты-то кто?
– Его жена!
– Ха! – Вележев откинул голову назад и удивленно посмотрел на нее. – Вот оно что… Что ж, испытания пошли тебе на пользу – ты жутко похорошела… – и он тоненько захихикал.
Юля закрыла глаза и крепко сжала руками круг, жгучая ненависть колыхалась где-то в районе горла, казалось, еще чуть-чуть и ее вырвет жаркой ядовитой струей.
– Зато я увижу, как ты сдохнешь! – еле шевельнула она губами. Но он услышал и усмехнулся.
Внезапно их сильно качнуло, вознесло на самый верх, а потом резко бросило вниз. Юля услышала собственный отчаянный крик. Шторм, казалось, усилился, страшный грохот бушующей стихии заложил уши. Из последних сил цепляясь за веревку, взмывая и падая, выныривая из пучины, она каждый раз видела перед собой искаженное до боли лицо своего врага. Он так же, как и она, цеплялся, боролся, выныривал, отплевывался. Нет, она все же увидит, как он взмахнет руками над водой в последний раз, увидит его взгляд полный смертельного ужаса перед тем, как черная вода скроет его насовсем.
И не было конца этому безумию – взлеты, падения, голова кружилась, где-то внутри ее тела плескалась соленая морская вода, которую она отрыгивала, тут же глотая новую порцию. И как раз в тот момент, когда сил уже не осталось и ее накрыло тупое безразличие, пришла последняя волна. Юля повернула голову и увидала над собой гигантскую вертикально стоящую стену с уже загибающейся вверху белоснежной пенной шапкой, она зажмурилась и еще сильнее обхватила руками спасательный круг, впиваясь в ладони ногтями, не в надежде спастись, нет, а от смертельного ужаса. Неужели все?
Плотная масса воды рухнула на нее сверху, закрутила, подкинула, поволокла куда-то вглубь. Что-то больно ударило ее по ноге, в бок, в грудь, в голову; воздуха уже давно не было в легких, и ее даже удивила эта последняя мысль, что дышать-то совсем и не хочется, и тут же легкие зажгло нестерпимой болью, захотелось вдохнуть всей грудью, широко, сильно. И она вдохнула, заполняя рот горькой соленой водой, и тут же усиленно замотала руками, пытаясь выбраться туда, наверх, к воздуху. Волна проволокла ее по чему-то твердому и отступила, оставив лежать на суше, кашляя и хрипя, извергая потоки воды и восстанавливая дыхание в измученных легких.
Юля с трудом подняла голову, смахивая с лица, облепившие его пряди волос. Сзади послышался шорох, и ее снова накрыло волной. Она поползла прочь, отталкиваясь локтями, и вскоре в изнеможении перевернулась на спину, вдыхая воздух всей грудью, пытаясь унять противную дрожь в теле. Ей все еще не верилось, что под ней твердь. Господи, она на суше! Больше никогда-никогда не сядет она ни на один корабль, отныне только твердая земля под ногами!
Юля приподнялась, чтобы осмотреться, правую руку резануло болью – запястье кровоточило, и она лизнула широкую полосу содранной кожи. Хорошо, что веревка лопнула, а то ведь и руку могло оторвать. Пошатываясь, она встала, и чуть было не повалилась обратно: мокрая юбка облепила ноги. Она выжала подол руками и потрясла его на ветру. Однако не май месяц! Холодно, темно и ничего не видно. Сзади море, впереди что-то темное, непонятное. Сделав пару шагов, поскуливая, накалываясь босыми ногами на острые камни, Юля споткнулась о препятствие и вскрикнула, нащупав нечто мягкое, живое. Наверное, живое.
