Ф.Д. Малышев, командир бронепоезда № 73.
В 8.30 бронепоезд (в середине состава бронированный паровоз, по обе его стороны мото-броневагоны, сзади и спереди по контрольной платформе) вышел на перегон Дмитров – Яхрома. Обычно дальше в описаниях боя присутствуют примерно такие фразы: «Бронепоезд рванулся навстречу фашистским танкам. Вот они показались, меченные крестами. Четыре 76-миллиметровые пушки с двух бронеплощадок открыли огонь»
[213]. Нечто подобное спустя 25 лет написал и сам командир бронепоезда
[214]. Однако он не рассказал, что где-то на пути к мосту надо было остановиться, чтобы выгрузить два бронеавтомобиля (один на железнодорожном ходу) и послать их в разведку (оба броневика были потеряны в этом бою
[215]). Кроме того, был высажен десантный взвод, который ехал на одной из контрольных платформ, а головной самоходный мотоброневагон отцеплен от состава. Командир бронепоезда впоследствии утверждал, что он пустил его по параллельному пути. Но сделать это можно было, только переводя стрелки. Однако Мария Тимофеевна Литневсая (в замужестве Барсученко), которая и выпустила бронепоезд на перегон, очень хорошо помнит, что он прошел последнюю стрелку в «собранном» состоянии.
Десантный взвод продолжал вести бой, даже когда бронепоезд довольно быстро был выведен из строя. Выйдя на прямой участок железной дороги ввиду моста, он очутился на невыгодной позиции. Из его четырех орудий прямо вперед, там, где находились переправившиеся через канал танки, могло стрелять только одно. Остальным не позволяли вести огонь боевые рубки в центре броневагонов и паровоз. Орудия могли обстреливать в лучшем случае подъезд к мосту с запада и тем самым препятствовать подходу подкреплений. Поэтому, сколько бы ни было в эту минуту на восточном берегу немецких танков (а их было в роте не более десятка), число орудийных стволов у противника было в несколько раз больше.
Надо сказать, что в своем донесении, составленном в тот же день, Ф.Д. Малышев ничего не пишет о поединке с танками. Описание боя у него укладывается в несколько предложений.
«После получения задачи БЕЛО вышел на открытию позицию и прямой наводкой артиллерии и пулеметов уничтожая огневые точки противника находящиеся у моста, в результате чего дал возможность десантной роте продвинуться к мосту и занять оборону на правой стороне прикрывая огнем переправу. В результате 6-и часового боя БЕЛО маневрировать на данном участке не удалось ввиду разрушенного ж.д. пути и крушения товарного поезда на этом участке.
Поэтому применить полного огня и маневра БЕЛО не мог.
Ввиду ограниченной маневренности БЕЛО получил сильные повреждения»
[216].
Основной удар врага приняла на себя головная бронеплощадка, где вышло из строя первое орудие и ранен был почти весь его расчет. Второй жертвой вражеского огня стал бронепаровоз. Он начал сильно «парить», и тем самым затруднил противнику прицеливание, что не позволило нанести еще большие повреждения. Но от полного уничтожения бронепоезд спасло появление наших танков. По свидетельству командующего 1-й УдА «противник, пытавшийся продвинуться к Дмитрову, был остановлен огнем танков, выдвинутых по распоряжению генерала Д.Д. Лелюшенко на дорогу Яхрома – Дмитров»
[217].
В документах 7-й тд немцев не просматривается никаких следов попыток прорваться в Дмитров. Сам город находился в полосе наступления 14-й мтд, и никаких планов по содействию соседу в этот день не существовало. Более того, вскоре 7-я тд сама стала просить у него помощи. Вдобавок в утренние часы еще не был занят гребень высот перед плацдармом, и расширение его на север на большое расстояние при ограниченных силах (пока не набиралось и батальона пехоты) было опасным. В этом отношении показательна одна из радиограмм посланных Мантейфелем: «5–6 км севернее собственного плацдарма пока пригодный мост. Прошу дать указание 14-й мтд, так как собственных сил не хватает»
[218].
Поэтому при чтении ставшего хрестоматийным
[219] рассказа генерала Д.Д. Лелюшенко, который из-за своей драматичности воспроизводится и в исторических трудах
[220], возникают серьезные сомнения в достоверности нарисованной им картины.
«Рассвет застал нас в Дмитрове. В городе было пустынно. Наших войск нет, только трехорудийная зенитная батарея стоит на площади возле церкви, неизвестно, кому подчинена. А южнее города, уже на восточном берегу канала Москва – Волга, слышна частая стрельба танковых орудий. Выскочили на машине на окраину и видим, как вдоль шоссе ползет более двух десятков вражеских танков. Перед ними отходит наша мотоциклетная рота, накануне посланная в разведку.
Критическое положение! Противник вот-вот ворвется в Дмитров, а здесь штабы двух армий»
[221].
Впечатляет описание пустого Дмитрова. Но ведь Д.Д. Лелюшенко прекрасно знал, что в городе войска есть, поскольку накануне лично информировал В.И. Кузнецова о положении своих войск и предупреждал о скором появлении противника! По свидетельству начальника политотдела 1-й УдА, этот разговор происходил даже не с глазу на глаз, а на заседании Военного совета армии
[222], а в приведенной выше цитате штаб соседней армии упомянут!
После обнаружения вражеских танков Д.Д. Лелюшенко неожиданно видит и наш бронепоезд. И, несмотря, но то, что от южной окраины города танкам остается всего несколько минут хода до центра, командарм останавливает состав (ведущий бой!) и вступает в диалог с командиром.
«– Командир бронепоезда N73 капитан Малышев, – представился он. – Отошел от Яхромы, когда в город ворвались вражеские танки. Веду с ними бой. Уничтожил восемь машин»
[223].
