Командир 28-й сбр А.П. Гриценко.
В целом еще по результатам последних боев командование Западного фронта сделало вывод о том, что противник переходит к обороне.
«Действия противника за последние 2–3 дня носят характер активной обороны на всем фронте и лишь только против 1-й ударной армии противник ведет частную операцию по противодействию наступлению частей армии, переправившихся через канал»
[616].
Это означало, что приблизился момент перехода в общее наступление всех армий правого крыла Западного фронта. Именно всех, так как две армии уже наступали.
Позиционный тупик
Как видно из предыдущего рассказа, резервные армии уже почти неделю атакуют, но перелом в ходе сражения еще не достигнут. Незначительные продвижения стоят дорого. 20-я А практически стоит на месте, а 1-я УдА после первоначальных успехов не только остановлена, но даже теряет захваченную ранее территорию. При этом перед 20-й А противник уже перешел к обороне, а 1-я УдА продолжает отбивать атаки немецких танковых соединений, поэтому не может пройти немногие оставшиеся километры даже до Федоровки, не то что до Клина.
Складывающаяся картина напоминает события 1-й Мировой войны. Тогда все участники конфликта столкнулись с совершенно неожиданной ситуацией.
Насыщение войск пулеметами и артиллерией вкупе с колючей проволокой и сплошными линиями окопов сделали невозможным овладение позицией врага простым броском пехоты. Цепи атакующих буквально выкашивались огнем еще до подхода к основной позиции противника. Для прорыва требовалось сосредоточение большой массы артиллерии и подвоза соответствующего количества боеприпасов. После мощной (иногда многодневной) артподготовки или в результате какой-нибудь тактической уловки, обеспечившей внезапность, пехоте удавалось прорвать фронт. Однако противник начинал подтягивать к месту прорыва подкрепления. Причем их подход происходил гораздо быстрее, чем атакующая сторона продвигалась вглубь обороны. Во-первых, мощь и продолжительность артиллерийского огня не оставляли сомнения в том, где наносится основной удар, и можно было подтянуть резервы заранее. Во-вторых, коммуникации обороняющегося находились за линией фронта и не подвергались непосредственному воздействию в начале атаки (авиация была еще довольно слаба), что позволяло этими резервами беспрепятственно маневрировать. В-третьих, наступление приходилось проводить по местности, напоминавшей «лунный пейзаж». Преодолеть это препятствие было затруднительно и в спокойной обстановке, а ведь приходилось подавлять оставшиеся очаги сопротивления. По этой же причине запаздывала информация от передовых частей. Связь рвалась, а посыльные могли потратить на доставку донесения целый день. Было еще много трудностей, которые замедляли наступление и облегчали оборону, поэтому через некоторое время возникало равновесие сил. Результатом наступления становилось образование вмятины во фронте, глубина которой составляла около половины ширины прорыва (примерно такая конфигурация фронта получилась и в декабре 1941 г. южнее Яхромы).
Командир 23-й пд X. Хеллмих.
Иногда не успевшие закрепиться наступающие войска отбрасывались контратакой в исходное положение. Следствием такого рода действий становилось взаимное истощение сил сторон, требовавшее многомесячной подготовки следующей операции. После стабилизации фронта все надо было начинать сначала. В целом, операции, обходившиеся обеим сторонам конфликта в десятки тысяч жертв, часто имели результат в виде смещения фронта на несколько сотен метров. Уже тогда они были вполне адекватно названы «сражениями за избушку лесника».
Выход из этого тупика в течение 1-й Мировой войны так и не был найден. Союзники искали его в усовершенствовании технических средств борьбы. В результате происходило все большее усиление артиллерийских группировок, появились танки. Германские войска поначалу недооценили роль последних (и не смогли наверстать потерянное время), но стали пионерами применения газов и изобрели тактику штурмовых групп.
Надо сказать, что и во 2-й Мировой позиционный тупик неоднократно возникал на новом уровне вооружений и тактики. Так, ответом на танковые атаки стал массированый огонь противотанковой артиллерии. Пушки также эффективно выбивали бронированные машины, как пулеметы пехотинцев.
Наши резервные армии в 1941 г. не могли похвастаться ни большим количеством артиллерии, ни тем более танков. Хотя противник тоже потерял много тяжелого оружия, пулеметов у немцев оставалось вполне достаточно.
О тактике штурмовых групп наши командиры (особенно низшего звена) если и знали, то только теоретически. Да и времени на создание таких групп и их подготовку просто не было. Армии были брошены в бой с колес. Им приходилось штурмовать цепь опорных пунктов, оборона которых все время усиливалась.
В отличие от 1-й Мировой войны позиционный тупик на фронте от Дмитрова до Красной Поляны сложился не на фоне равновесия сил, а скорее на фоне равновесия слабостей. Немецкие войска практически потеряли свою наступательную способность, а наши соединения еще ее не обрели.
Противник перед 1-й УдА имел и преимущество в маневренности. Действовавшие здесь соединения вермахта были, в основном, моторизованными. Танков у них оставалось не так уж и много, но танковая дивизия – это не только танки, но и мотопехота на бронетранспортерах, и артиллерия. Выступ фронта, образованный в результате наступления Ударной армии, «обтекался» дорогами, которые находились в руках у немцев и могли с большим эффектом использоваться для маневра по фронту. В противоположность этому внутри выступа дорожные условия для наших войск были гораздо менее благоприятными. Кроме того, за спиной у них был канал, который тоже затруднял маневрирование резервами.
Тем не менее, несмотря на невыполнение директивы по выходу к Клину, действия 1-й УдА сыграли значительную роль. Переброшенным сюда с северного фланга немецким танковым соединениям (1-й и 6-й тд) и находившейся здесь ранее 7-й тд пришлось вести встречные бои с нашими атакующими бригадами, вместо того, чтобы, согласно директивам высшего командования, двигаться к Москве. В этих боях они несли потери и никак не приближались к своей главной цели. В конце концов, немецкие войска на северном крыле были вынуждены перейти к обороне, исчерпав свои наступательные возможности.
Однако и нашим, еще свежим армиям, грозило истощение сил. Атакующая пехота, да еще при минимальной поддержке других родов войск, несет потери заведомо большие, чем обороняющийся. Об их уровне мы можем судить по приведенным выше цифрам. Фактически уже шедшее несколько дней контрнаступление могло захлебнуться в крови. К счастью, начавшее возникать на северном крыле равновесие было нарушено в нашу пользу ударом на самом далеком от Москвы участке Западного фронта, в центре построения 30-й А.
