Хасбулатов объявил ельцинский указ неконституционным и созвал чрезвычайное заседание парламента с целью объявить президенту импичмент. В день голосования по вопросу об отрешении президента от власти десятки тысяч москвичей вышли под флагами России на Красную площадь, чтобы поддержать Ельцина. Во главе демонстрации шли два Гайдара – Егор и его отец Тимур. В то же время на другой стороне Красной площади под красными советскими знаменами собралась другая толпа – гораздо меньшая по численности и более агрессивная по настрою. Через несколько часов Ельцин вышел к своим сторонникам и сообщил им, что попытка импичмента провалилась.
Месяц спустя популярность Ельцина подтвердил референдум, на котором россиянам предлагалось ответить на четыре вопроса: 1. Доверяете ли вы Президенту Ельцину? 2. Одобряете ли вы его социально-экономическую политику? 3. Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов Президента? 4. Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов? Решающую роль в мобилизации населения и привлечении его на сторону Ельцина снова сыграло телевидение. Оно без устали показывало рекламные ролики, в которых простые люди, поп-звезды и знаменитые актеры как заклинание повторяли “правильный” ответ: “Да-да-нет-да”.
Накануне голосования по телевизору показали 70-минутный фильм “Один день из жизни президента”, автором и ведущим которого выступил кинорежиссер Эльдар Рязанов. Фильм показывал Ельцина в тесном семейном кругу, что сильно контрастировало с образом Ельцина на танке в августе 1991-го. Тогда он олицетворял революцию. Сейчас же он символизировал мирную, домашнюю, нормальную жизнь, по которой так истосковались люди и которую ставит под угрозу призывающая на баррикады оппозиция.
Результаты референдума превзошли все ожидания. Мало того, что 58,7 % респондентов выразили доверие Ельцину, но 53 % одобрили и гайдаровские реформы, несмотря на потери сбережений и рост цен. Как ни тяжела была жизнь в материальном смысле, мало кто хотел возвращаться в прошлое. И все же Ельцину не удалось воспользоваться своей победой на референдуме о доверии, чтобы распустить парламент и уволить мятежного вице-президента. Борьба все больше обострялась и приобретала характер личного противостояния.
Медиаресурсы оппозиции были скромнее, хотя и ничтожными назвать их было нельзя. Хасбулатову удалось установить контроль над государственным телеканалом “Россия”, который официально подчинялся Верховному Совету Российской Федерации. Он запустил программу “Парламентский час”, большую часть которой составляли продолжительные антизападные и антиельцинские тирады. Вначале эта передача выходила раз в неделю, а затем – ежедневно, в прайм-тайм. Однако гораздо важнее оказалось другое: на стороне националистов выступил Александр Невзоров – на тот момент один из самых харизматичных и популярных телевизионных шоуменов. Невзоров увидел в разворачивающейся драме продолжение своей давней войны с либералами, начатой в Вильнюсе в 1991-м. По его собственным словам, экспериментируя с идеями фашизма в России, он превратил свои “600 секунд” в рупор красно-коричневой коалиции. Попытки закрыть эту передачу неизбежно приводили к массовым уличным акциям, которые устраивали его фанаты.
Ельцин тоже не был настроен миролюбиво. В начале августа он собрал у себя в кабинете руководителей телеканалов и объявил, что “решительная политическая схватка в России” произойдет в сентябре, а “август надо использовать для артподготовки” – в том числе и средствам массовой информации. Он не стал раскрывать каких-либо подробностей своего плана, лишь сказал: “Мы пристально следим за ситуацией и готовим различные варианты действий, но действия обязательно последуют”.
[224]. Через месяц Ельцин велел своим помощникам подготовить черновик указа о роспуске парламента. Потом он посетил элитную часть внутренних войск – дивизию имени Дзержинского, – где и объявил о возвращении Гайдара в правительство. Консолидировав таким образом военные и телевизионные силы, Ельцин решил действовать.
21 сентября он вышел в эфир с одной из самых сильных речей за всю историю своего пребывания на посту президента: “Власть в российском Верховном Совете захвачена группой лиц, которые… подталкивают Россию к пропасти… Безопасность России и ее народов – более высокая ценность, чем формальное следование противоречивым нормам, созданным законодательной властью… Я обязан разорвать этот губительный порочный круг… защитить Россию и весь мир от катастрофических последствий развала российской государственности, воцарения анархии в стране с огромным арсеналом ядерного оружия”. В связи с этим, заявил Ельцин, он подписал указ № 1400 о прекращении деятельности Верховного Совета и Съезда народных депутатов, о выборах нового парламента и о проведении поэтапной конституционной реформы. Речь собранного, харизматичного Ельцина вызывала ощущение исторической правоты и легитимности его власти.
“Совершена почти непоправимая трагическая глупость, – драматическим голосом констатировал Невзоров в тот же вечер в своей передаче, пока мигающие часы в углу экрана отсчитывали секунды. – Обычный уклад жизни для всех без исключения теперь будет нарушен на многие месяцы… Теперь жить будет еще тяжелей, еще трудней и еще тревожнее. Уже сейчас в Москве люди собираются… охранять Белый дом, защищать тех, кто прозрел за эти два позорных и кошмарных года – с августа девяносто первого… Оппозиция не сдастся без боя”. Объявленный вне закона парламент, в свою очередь, объявил Ельцину импичмент и провозгласил президентом России Александра Руцкого.
За следующие сорок восемь часов вокруг Белого дома собралась пестрая толпа анпиловцев, националистов и казаков. Руцкой начал раздавать явившимся “защитникам” оружие, хранившееся внутри Белого дома. Среди пришедших оказалось немало бывших наемников и солдат регулярной армии. До этого они побывали в прибалтийских республиках, оттуда переместились в зону кровавого конфликта в Приднестровье, а после этого принимали участие в ожесточенных боях между абхазами и грузинами. Теперь их манила перспектива военных действий прямо в центре Москвы. Среди этих людей и оказался Александр Невзоров, получивший все мыслимые пропуска от Руцкого и от Владислава Ачалова – высокопоставленного советского военачальника, который в 1991 году присоединился к ГКЧП, а сейчас был назначен Руцким на пост министра обороны. Тем не менее картина, которую Невзоров увидел внутри Белого дома, его не вдохновила.
Сразу возник вопрос: насколько Ачалов или Руцкой контролируют тех вооруженных людей, которые собрались в Белом доме? По словам Сергея Пархоменко, активно освещавшего события 1993 года для недавно созданной газеты “Сегодня”, Белый дом напоминал какую-то “партизанскую республику”, начисто лишенную дисциплины и отрезанную от всех коммуникаций. Ачалов заседал в просторном министерском кабинете, загроможденном старой мебелью, в окружении десятка неработающих телефонных аппаратов, так что ему приходилось одалживать у иностранных репортеров сотовые телефоны. Руцкого окружала разношерстная компания из 200 волонтеров, среди которых особенно выделялись толстяк в ржавой каске времен Великой Отечественной, худой небритый мужчина с лыжной палкой вместо винтовки и интеллигентный мужчина в шляпе и авоськой в руках. “Это были в основном декоративные персонажи, и они мало годились в заговорщики”, – рассудил Невзоров
[225].
